Новости

Король смеха с грустной улыбкой. Ко дню рождения А.Т. Аверченко

В январе 1908 года мешковатый могучий молодой человек лет двадцати пяти приехал в Северную столицу с большим полупустым чемоданом в руках и огромной надеждой в широкой груди. Это был Аркадий Аверченко, сын разорившегося севастопольского купца и внук – он этим очень гордился – главаря шайки разбойников. Его дед по матери владел трактиром на большой дороге и грабил постояльцев без стыда и совести. За плечами внука были два класса гимназии и несколько лет службы в конторе одного жуткого рудника, где от беспробудного пьянства спасали лишь весёлый нрав да успехи его фельетонов в местных изданиях. Предчувствие великого будущего не давало покоя его мятежной натуре. Вот Аркадий и рванул в Петербург. Было холодно, а поезд привёз его из тёплого Харькова, поэтому, недолго думая, гость с юга сразу же направился в ближайшую редакцию. Это была редакция юмористического журнала «Стрекоза», в котором, между прочим, печатался начинающий Чехов.

Редактор предложил Аверченко прийти завтра на редсовет. Узнав об этом, сотрудники задохнулись от ярости – южные поезда привозят каждый день сотни провинциальных писак – что же всех этих проходимцев тащить сюда? Но Аверченко не растерялся и предложил парочку тем для рисунков. Первый гонорар был два рубля, второй – уже двести.

Через неделю Аркадий Аверченко стал секретарём редакции, а в апреле открыл новый журнал, который сам и возглавил. Так в истории отечественной культуры появился знаменитый «Сатирикон», а на российском литературном небосклоне стремительно взошла звезда Аркадия Аверченко. Этот «хитрый хохол» – так нежно называли его друзья, покорил не только Петербург. Его рассказами и фельетонами зачитывалась вся Россия. Аверченко просто предложил читателю легко и непринуждённо посмеяться над самим собой.

Заседание сатириконцев напоминало пикник молодых кентавров. Самому старшему – двадцать семь. Тэффи, Саша Чёрный, художники Радаков, Бакст, Добужинский, нередко присоединялись Куприн, Маяковский, Грин, Алексей Толстой… Хохотали так, что дрожали редакционные стёкла. Редсовет всегда заканчивался в ресторане. В Москве жаловали ресторан «Савой», в Петербурге – «Вену». В центре внимания всегда находился Аверченко. Во время этих творческих посиделок вино было лёгкой подробностью и никогда не заплетало весёлых языков: остроты, эпиграммы, каламбуры… Кто-то уронил часы под стул, поднял их и с тревогой приложил к уху – немедленно ему дают совет: «Теперь излишни “ох” и “ах”, но и дурак ведь каждый ведает – стоять возможно на часах, но наступать на них не следует». Если бы кто-нибудь тогда сказал, что через сто лет журнал «Сатирикон» как явление будут изучать в школе, а несколько его авторов во главе с редактором станут классиками русской литературы, сатириконцы ничуть бы не удивились.

Как-то в кинотеатре Аверченко случайно встретил своего бывшего начальника по харьковской конторе. Тот был далёк от литературы и стал укорять его за легкомысленный уход со службы: «Уже бы тысячи полторы в год имели! Воображаю, на каких грошах теперь сидите». Аверченко был скромен: «Около двух тысяч. Но не в год, а в месяц». Он был признан и стал самым читаемым автором в России за 1910 год и награждён титулом Короля смеха. Писатель появлялся везде в сопровождении своей верной свиты, состоявшей из актёров театра миниатюр, журналистов и, конечно же, влюблённых женщин. Аверченко давал им деньги, угощал, улыбался на остроты. Его и эксплуатировали, и обсчитывали, и искренне любили. А он, в свою очередь, был для всех очень хорошим другом – весёлым, щедрым, деликатным. От мешковатого провинциала не осталось и следа. Аверченко жил на широкую ногу, одевался с лоском, обедал в лучших ресторанах – всё по высшему разряду. Переехал в новую квартиру, обставленную с буржуазным шиком. В спальне стоял граммофон, потому что гантелями и пудовыми гирями лучше всего упражняться под вальсы Штрауса, а одеваться веселее под пение Собинова. За десять лет Аверченко выпустил сорок книг. И как-то даже оправдывался, что пишет только тогда, когда ему весело.

Юмор был для Аркадия Тимофеевича не средством зарабатывания на жизнь, а просто самой жизнью. А жизнь он любил. Однажды, не имея возможности проводить знакомую даму после ресторана, попросил это сделать кого-то из друзей. На следующий день она пожаловалась, что мужчина вёл себя ужасно и прямо в машине сразу полез целоваться. Аверченко ответил, что был гораздо худшего мнения о своём приятеле и даже не думал, что он такой молодец. Такой вот он беспечный и легкомысленный весельчак. И таким его представляли читатели. «А между тем, – изумлялся Саша Чёрный, – в характере этого весельчака была одна преобладающая черта, которой и любой серьёзный человек мог бы позавидовать: исключительная работоспособность, никогда ему не изменявшая». Непонятно, как это ему удавалось, но справлялся он со всем легко, словно шутя. Миллионы людей были уверены, что Аверченко знает, как преодолеть любые житейские неурядицы. Обращались за советом, просили указаний. Со всей России поклонницы писали ему письма. А одна курсистка, провожавшая Аверченко после творческого вечера, даже с благодарностью поцеловала писателю руку.

Вершиной сатириконовской славы стало приглашение, полученное от Николая II. Дело было так. Художник Кустодиев лепил бюст императора. Позируя, царь читал вслух рассказы Аркадия Аверченко и во время одного из таких сеансов попросил художника привезти их автора во дворец. На похоронах певицы Анастасии Вяльцевой Кустодиев встретил всех сатириконцев во главе с редактором и поспешил передать приглашение Николая II, посоветовав не упускать шанс. Король смеха был благодарен и чрезвычайно смущён. Конечно, всё это было приятно, лестно, но он находился в оппозиции к царствующему семейству. На заседании редсовета Аверченко объявил, что приглашение не принимает и встретил единодушную поддержку. Так закончился смех ради смеха, и журнал «Сатирикон» взялся за усовершенствование общества.

Манифест сатириконцев, в написании которого Аверченко принимал активное участие, гласил: «Мы будем хлёстко и безжалостно бичевать все беззакония и ложь и пошлость, которые царят в нашей политической общественной жизни. Смех, ужасно ядовитый смех, подобный жалам скорпионов, будет нашим оружием». Итак, юмор переродился в сатиру, а смех стал оружием.

Вооружённый таким образом, «Сатирикон» вступил в борьбу и стал одерживать победы. Да такие, что однажды губернатор Ялты арестовал весь городской тираж журнала и велел его сжечь. Сотрудники ежедневно выдерживали бои с цензурой, которая вытаскивала публикации из уже готового номера, и журнал выходил с пустыми местами на страницах. В юбилейном выпуске – ответ редакции: «Схватки с цензорами не проходят даром: у многих из сотрудников за это время уже появились седые волосы, а многие, если не умерли, то рано или поздно обязательно умрут» – и продолжали своё. Ни одно событие политической жизни страны не проходило мимо острого пера «Сатирикона». Его цитировали с трибуны министры, сенаторы и депутаты. Прочитав очередной указ правительства, публика спешила открыть «Сатирикон», чтобы понять, как к этому относиться. После запрещения журнала в августе 1918 года Аверченко уезжает на Украину, а затем, пройдя через довольно короткий и неудачный опыт газетной работы, эмигрирует через Константинополь в Прагу...

Аверченко всегда прекрасно чувствовал душу ребёнка. Но, может быть, никогда он не ощущал её с такой остротой и нежностью, как в пору эмиграции («О детях», «Вечером», «Трава, примятая сапогом»). В поздних рассказах писателя возникает иная – трагическая нота, усиленная осознанием собственной оторванности от родной почвы. Его мучает мысль, что вне Родины, вне родного языка и быта – нет места писателю («Трагедия русского писателя»).

«Он был болен давно, – вспоминал об Аверченко журналист Лев Максим. – В последний раз, когда мы виделись… он жаловался мне: “Тяжело как-то стало писать… Не пишется. Как будто не на настоящем стою…”»

12 марта 1925 года в пражской городской больнице Аверченко скончался от болезни сердца и от смертельной тоски по России…

Автор: Андрей Сахаров,
редактор центра «Начальная инновационная школа»

Использованы материалы телеперадачи «Гении и злодеи»
телеканала «Культура» (проект Л. Николаева)