Сегодня 29 января, день рождения Антона Павловича Чехова, – дата не юбилейная, но тем лучше. Можно поговорить о сокровенном Чехове, который есть у каждого.
О Чехове можно говорить каждый день: так наполнен его художественный мир человеческими типами, житейскими событиями и разнообразными переживаниями, что чуть ли ни ежедневно вспоминаешь их по тому или иному случаю. И личность самого писателя так кристально честна и в написанном, и в сделанном, что равняешься на него невольно в разных жизненных ситуациях. «Есть таланты писательские, сценические, художнические, у него же особый талант – человеческий» – это сказал Чехов о своём герое, Григории Васильеве, о котором мы ещё вспомним.
Я бреду дворами от Трубы к Большой Дмитровке. И, выйдя из Дмитровского переулка, привлечённая призывно открытыми воротами дома (что в центре бывает не так уж часто), заглядываю во двор Московского дома книги (бывшего недавно Домом педагогической книги). В Дмитровском переулке я работала несколько лет, много бродила по окрестностям, но ни разу не пришлось мне заглянуть во двор магазина «Молоко» (теперь в том доме одноимённое кафе). Дом книги стоит на углу Дмитровки и Камергерского переулка и значится под номером 7/5, строение 2. А в его дворе – дом с тем же номером, строение 4. И на этом ветхом доме, среди лощёных соседей сохранившем гордый вид, читаю: здесь жил Л.Н. Толстой…
И мне неожиданно вспоминается, что в этом доме, уже спустя много лет после Толстого, находилась редакция «Будильника» – одного из журналов, который в 1880-е годы публиковал юморески и рассказы Антоши Чехонте. Много небольших произведений принёс сюда Чехов. Вспомним, например, «Календарь “Будильника” на 1882 год»: «В г. Житомире, по случаю грязи, приостановилось движение... умов». Или фельетонный цикл с замечательным названием «Среди милых москвичей», печатавшийся в журнале без подписи. Но теперь некоторые фельетоны цикла атрибутированы исследователями как принадлежащие перу Чехова. А рядом с ними «Летающие острова», «В Рождественскую ночь», «75 000», «Осенью» и другие уже по-настоящему чеховские рассказы.
А рассказ «В Москве на Трубе», тоже опубликованный в «Будильнике»! Кому не хотелось бы попасть на воскресный торг на Трубной площади, прочитав этот рассказ? В слове Чехова прошлое города оживает и познаётся нами в полноте ощущений: «Небольшая площадь близ Рождественского монастыря, которую называют Трубной, или просто Трубой; по воскресеньям на ней бывает торг. Копошатся, как раки в решете, сотни тулупов, бекеш, меховых картузов, цилиндров. Слышно разноголосое пение птиц, напоминающее весну. Если светит солнце и на небе нет облаков, то пение и запах сена чувствуются сильнее, и это воспоминание о весне возбуждает мысль и уносит её далеко-далеко. По одному краю площадки тянется ряд возов. На возах не сено, не капуста, не бобы, а щеглы, чижи, красавки, жаворонки, чёрные и серые дрозды, синицы, снегири». С тех пор, как в юности прочитала этот рассказ, всегда выхожу из метро «Цветной бульвар» с тайным ожиданием увидеть чудо: поющих щеглов, дрожащих морских свинок и терпеливых карасей…
Шумит в очерке Москва человеческим говором, сплетающимся с пением птиц и звуками разных зверьков: «Положительности нет в этой птице… Он теперь поёт, это верно, но что ж из этого? И я в компании запою. Нет, ты, брат, мне без компании, брат, запой…» – «Вы посмотрите, а потом и говорите! Нешто это голубь? Это орёл, а не голубь!» – «Животное то же, что и человек. Человек от битья умней бывает, так и тварь» – «Караси по две копейки, вьюны по три, а малявки гривенник за десяток, чтоб они издохли!» – «Господин учитель, ваше местоимение, обратите ваше внимание на турманов!»…
Трубная площадь, или Труба, первой показала приехавшему юноше Чехову не парадный образ города. Здесь было несколько чеховских адресов, но единственное здание, сохранившееся на площади до сих пор и связанное с именем писателя, – это бывший ресторан «Эрмитаж» (Петровский бульвар, дом 14) – сегодня театр «Школа современной пьесы». Но «Эрмитаж» в жизни Чехова будет много позже.
А пока путь начинающего писателя – к дому на углу Большой Дмитровки и Камергерского – всего с километр от Трубы. И чуть дальше, в самом Камергерском (дом 3), спустя годы, в новом помещении Художественного театра, Чехов будет присутствовать на своих спектаклях «Дядя Ваня» и «Вишнёвый сад». Премьера последнего состоялась здесь в 1904 году, в день рождения Антона Павловича…
Чеховских адресов в городе множество, но далеко не везде сохранились те дома, что помнят писателя. А этот – помнит. Дом на Большой Дмитровке – один из немногих живых. Или, точнее, полуживых. Кажется, скоро не станет и его. Вот потому мне и захотелось немного напомнить о нём.
С начала XIX века дом принадлежал Елизавете Петровне Глебовой-Стрешневой. Интересно, что построенный до Отечественной войны 1812 года дом выходил парадным в переулок. Позже его решили развернуть к Большой Дмитровке, поэтому и сегодня у него неожиданно можно обнаружить два фасада – не каждому дому так повезло!
В феврале 1866 года в этом доме поселились Лев Николаевич и Софья Андреевна Толстые. Сюда приходил в гости к дочери, бывшей замужем за И.С. Аксаковым, Ф.И. Тютчев. Здесь же находилась редакция издаваемой Аксаковым газеты «Москва», а в 1883 году сюда переехала из Леонтьевского переулка, что по другую сторону Тверской улицы, редакция журнала «Будильник». И помимо Чехова здесь стали бывать Ф.М. Решетников, Г.И. Успенский, Ф.О. Шехтель… Появлялся и главный знаток Москвы В.А. Гиляровский – друг Чехова, в 1866 году поселившийся по соседству, в Столешникове переулке (дом 9, строение 5). И Чехов, конечно же, заходил к нему в Столешников не раз.
Я бреду по чеховским местам города, как будто сопровождая его героя: «Недавно шёл первый снег, и всё в природе находилось под властью этого молодого снега. В воздухе пахло снегом, под ногами мягко хрустел снег, земля, крыши, деревья, скамьи на бульварах – всё было мягко, бело, молодо, и от этого дома выглядывали иначе, чем вчера, фонари горели ярче, воздух был прозрачней, экипажи стучали глуше, и в душу вместе со свежим, лёгким морозным воздухом просилось чувство, похожее на белый, молодой, пушистый снег». Не достаёт лишь звука экипажей.
Этот герой – студент Григорий Васильев, живущий «в одном из переулков, выходящих на Тверской бульвар». Вслед за самим Чеховым, я уверена, мы с Васильевым идём по городу, чтобы избавиться от мрачных мыслей, от Трубной площади проходим «по Садовой до Сухаревой башни, потом до Красных ворот», сворачиваем на Басманную… «Дойдя до Разгуляя, он повернул вправо и зашагал по переулкам, в каких не был раньше ни разу в жизни. Он дошёл до того старого моста, где шумит Яуза и откуда видны длинные ряды огней в окнах Красных казарм». И я иду за ним. Чехов писал, как он сам признавался, не с натуры, а по воспоминаниям. Сколько же сосредоточенного внимания и тепла вложено им в воспоминания о московских улицах и бульварах…
Прошло более ста тридцати лет, и сейчас этот маршрут – от Трубной до Лефортово (протяжённостью около семи километров) – по следам героя и самого писателя даёт возможность поразмыслить на любую самую возвышенную тему. Здесь, в Немецкой слободе, или Лефортово, куда пришёл герой, хотелось обосноваться и самому Чехову, именно здесь представлялся ему его московский адрес: «Я всё думаю: не купить ли нам в Москве в одном из переулков Немецкой улицы 4-хоконный домик подешевле? …на Немецкой или у Курского вокзала, на окраине» (М.П. Чеховой; 09.02.1899).
Бреду по Москве и думаю о Чехове. Вспоминаю его радостные строки из письма к другу, которые нередко цитируют москвоведы: «Я ужасно полюбил Москву. Кто привыкнет к ней, тот не уедет из неё. Я навсегда москвич» (С. Крамареву; 08.05.1881). Но понимаю при этом, что Москве повезло не меньше с таким преданным городу и искренним москвичом, каким оказался Антон Павлович Чехов. За его героями, по его следам хочется странствовать по городу часами – днями – годами, всматриваясь в лица зданий и людей. И вслед за Чеховым восклицать, с присущим ему серьёзным юмором, приглашая с собой в путешествие: «Штаны можно купить за гривенник! А патриотизму... сколько!!!! (задыхаюсь...) Что ни песчинка, что ни камушек, то и исторический памятник! Приезжай!!!» (из того же письма).
Автор Елена Роженцева, кандидат филологических наук,
руководитель Филологического центра издательства «Русское слово»
Фото автора
