У известного историка, москвоведа и одного из основателей Государственного исторического музея Ивана Егоровича Забелина есть книга с интересным названием «Минин и Пожарский. Прямые и кривые в Смутное время». «Прямые и кривые…» – так образно Забелин разделил активных участников тех далеких исторических событий на тех, кто остался верен долгу и любви к Родине, и тех, кто стремился приспособиться к ситуации, использовать её с выгодой для себя, переступая через любые моральные нормы. В русском языке, как известно, есть не только прилагательное «прямой», но и глагол «прямить». В старину он имел не только буквальное значение – «выпрямлять», «распрямлять», «делать прямым», но и был синонимом словосочетания «верно служить».
И.Е. Забелин (портрет кисти В.А. Серова) и титульный лист его книги «Минин и Пожарский»
Одним из важных событий, которые помогли России выбраться из кризиса и ужасов Смуты, стал Земский собор 1613 г., избравший царём представителя видного боярского рода Михаила Романова. Всё население Московской Руси присягало новому монарху по специально составленной и разосланной во все уголки страны крестоцеловальной записи, в которой были такие слова: «Целую сей святый животворящий крест Господень Государю своему Царю и Великому Князю Михаилу Федоровичу всея Русии, и его Царице и Великой Княгине и их Царским детям, которых им Государям Бог даст, на том: служити мне ему Государю своему и прямить и добра хотеть во всем безо всякия хитрости».
То есть прямой человек – это тот, кто верно служит царю и стране не ради сиюминутных выгод, но и потому что видит в этом свой долг и святую обязанность. Если понятно, кто такие «прямые», то кто тогда «кривые»? В указанном контексте значение этого слова определить нетрудно: это изменники и проходимцы, которых немало развелось в тяжёлые для русского государства времена. 4 ноября в России отмечается День народного единства. И сегодня мы поговорим об одном из прямых.
Речь идёт о князе Дмитрии Пожарском. Князь из рода Рюриковичей. Кажется, что это по определению знатный и богатый человек, стоявший на вершине социальной лестницы. Но в случае с Пожарским это не совсем так. Он был действительно представителем рода стародубских князей, но к тому времени слегка захудалого. Фамилия Пожарских происходила от села Пожар, расположенного на севере Стародубщины. Один из предков Дмитрия Пожарского променял его князю Ряполовскому на другое богатое село. А к началу XVII в. села Пожар уже и не существовало. Долгое время, впрочем, Пожарские были богатыми землевладельцами, однако они сидели в своих волостях и не спешили на службу к возвысившемуся московскому великому князю, как другие Рюриковичи. В результате они упустили удачный момент для получения серьёзных должностей при великокняжеском дворе, а родовые вотчины конфисковали при Иване IV Грозном. Так и попал род князей Пожарских в разряд захудалых. Отец Дмитрия, Михаил Федорович Глухой Пожарский, на царской службе больших высот не достиг, да к тому же рано умер, когда сын был ещё ребёнком. К десяти годам Дмитрий Пожарский выучился грамоте, что в те времена было не особенно распространено даже среди знати. А вскоре матери удалось пристроить его на службу при дворе нового царя Бориса Годунова, пусть и в невысоком чине стряпчего. В самом начале XVII столетия семья Пожарских попала в опалу, причины которой до конца неизвестны. Однако вскоре она была снята, и царь Борис даже стал благоволить молодому и образованному придворному. После начала активной фазы Смуты и падения Бориса Пожарский практически исчезает из источников. Есть лишь краткое упоминание, что он был на свадебном пиру Лжедмитрия I и Марины Мнишек в 1606 г.
Известный биограф Пожарского историк Юрий Эскин отмечает: «Индивидуальность Пожарского в эти первые годы службы никак ещё не прослеживается; он не выделяется из толпы придворных, а если и действует, то лишь как член своего клана, по указке старших, исключительно с целью наверстать упущенное предками положение в верхах служилой элиты. Но Пожарский, заметим, не был за последующие 9 лет повышен, оставаясь стольником, ни одним из “монархов”, что можно рассматривать как одно из доказательств его моральных качеств». То есть князь Дмитрий не желал прислуживаться постоянно менявшимся правителям, в том числе самозванцам, ради новых чинов. И далее Эскин пишет: «Ничто не указывает на участие князя Д.М. Пожарского в политической жизни времени Василия Шуйского. Но именно в начале правления этого хитрого подслеповатого государя исчезает Пожарский‑придворный и появляется Пожарский‑воин». Многие товарищи Пожарского по Государеву двору в это время переметнулись в Тушино, признали власть Лжедмитрия II и получили богатые пожалования. Но только не Пожарский. Дадим ещё раз слово его замечательному биографу Ю. Эскину: «Дмитрий Михайлович уже выработал тогда свои принципы, которые помогали ему сохранять достоинство в это путаное время, и заключались они, насколько можно представить, в следующем: Шуйские по родству – что называется "принцы крови", из старейших ветвей Рюриковичей, Богом данной России династии, с которой и Пожарский ощущал кровное родство. Поскольку старшая ветвь её волею Божьею угасла, Собором была избрана следующая по старшинству (родовому и чиновному) ветвь рода; царь венчан шапкой Мономаха, ему вручены все регалии государственной власти, над ним осуществлено священное миропомазание, и Пожарский присягнул ему, целовал крест. А значит, выхода для принципиального человека нет, служить можно только законному царю».
Так начался боевой путь неприметного придворного, который сейчас по праву может занять достойное место в первой десятке выдающихся деятелей нашего Отечества. В 1610 г. он нанес тушинцам поражение под Москвой, а будучи воеводой Зарайска, отказался присягать Лжедмитрию II, несмотря на требование взбунтовавшихся горожан. Князь заперся в крепости, наставив на мятежников крепостные орудия. В конце концов, горожане покорились, заключив с воеводой мир на условиях сохранения верности законному монарху, будь им Василий Шуйский, под которым в тот момент трон уже шатался, или кто‑то избранный легально на его место. «Логика Пожарского, – пишет Эскин, – была недоступна не только простолюдинам, но и большинству аристократов, с их придворно‑холуйской и стяжательской психологией, намеренно державших одних членов семьи в Тушине, а других – в Москве (а иногда и третьих – в лагере Сигизмунда) и везде выпрашивавших чины и владения». Дальнейшие вехи биографии Пожарского хорошо известны, в том числе и по школьным учебникам: участие в восстании москвичей против интервентов и боях на Сретенке (1611 г.), когда он превратил свою городскую усадьбу в неприступный острог, военное руководство Вторым ополчением и освобождение Москвы…
Сейчас, когда много говорится о необходимости воспитания патриотизма и гражданственности, в том числе на уроках истории (и мало делается в этом направлении), пример Пожарского – один из наиболее органичных и востребованных. Его жизнь – замечательная иллюстрация известного девиза: «Делай что должно и будь что будет». Не будь кривым, прями до конца, не стяжай, не приспосабливайся, будь верен долгу, и судьба вознаградит тебя за все страдания. А «благодарная Россия» ещё и памятник поставит на самом почётном месте – на Красной площади!
Автор – Кирилл Кочегаров,
кандидат исторических наук, руководитель Центра
историко-обществоведческих дисциплин издательства «Русское слово»
