ПРОЕКТ ИНТЕРВЬЮ
С АЛЕКСЕЕМ ВЛАДИМИРОВИЧЕМ ФЁДОРОВЫМ
ПО ТЕМЕ «190 ЛЕТ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ
ЛЬВА НИКОЛАЕВИЧА ТОЛСТОГО»

А.В. Фёдоров – доктор филологических наук, главный редактор издательства «Русское слово», учитель литературы ГБОУ школы № 1516.

Алексей Владимирович, кто для Вас Лев Николаевич Толстой?

Точнее всего, на мой взгляд, явление по имени Толстой определили Антон Чехов и Владимир Ленин очень ёмким словом – «Человечище». В Толстом невозможно отделить одно от другого – гениального художника и психолога-реалиста от религиозного мыслителя. Он представлял собой какой-то удивительно совершенный по целостности и в то же время по трагизму тип человеческой личности, которой надо всё. Ни одну область человеческих устремлений он не обошёл стороной, посчитав неважной. Толстой никогда не хотел замыкаться сугубо в художественном творчестве – искусстве слова, как это принято у западных писателей. Его судьба подтверждает справедливость известных слов: «Поэт в России –больше, чем поэт» . Толстой в России больше, чем писатель. Но для меня, как учителя литературы, он, конечно же, в первую очередь автор художественных произведений.

Как Вы считаете, кто из современников больше всего повлиял на творчество Льва Николаевича?

Очень сложно представить, что на Толстого мог кто-то повлиять. Профессиональные исследователи, наверное, находят следы отдельных влияний, о которых сообщается в комментариях к Полному собранию сочинений и к научным изданиям произведений писателя. Но, как мне кажется, в целом повлиять на Толстого, на становление его личности какая-то другая личность просто не могла. Он мог от чего-то отталкиваться, мог что-то принимать, но возникает такое ощущение, что у него не было периода ученичества. Как будто он открыл дверь в литературу, вошёл и сказал: «Я Толстой! Считайтесь со мной! Я не похож ни на кого!» И действительно, Толстого приняли практически сразу, после публикации в середине 1850-х годов в журнале «Современник» повести «Детство». Тогда же поняли, что он особенный, и с ним связана колоссальная надежда русской литературы. Вполне возможно, что Толстой имел в виду своего старшего современника, Ивана Сергеевича Тургенева, когда вступал на писательское поприще. Их отношения – это такая странная дружба-вражда, ярким итогом которой стало едва ли не последнее собственноручно написанное в 1883 году письмо Тургенева ко Льву Николаевичу, который к тому времени уже начал отходить от писательства и занялся вопросами религиозного характера. Письмо умирающего Тургенева с просьбой: «Друг мой, вернитесь к литературной деятельности! Ведь этот дар ваш оттуда, откуда всё другое. <…> Друг мой, великий писатель земли русской, – внемлите моей просьбе…» Это характерный возглас, похожий на мольбу, Тургенева, который всегда считал, что писатель – это художник, и он не должен решать никаких других вопросов, кроме творческих. Возглас, обращённый к Толстому как к явлению, не сводимому к одной лишь литературе.
Толстой был из тех людей, кто, поверив во что-то, не оглядывается по сторонам. Это, конечно, не означает, что он не знал сомнений, но между периодами поисков он был абсолютно убеждён в своей правоте. Его духовные кризисы всегда заканчивались символом веры, которую он для себя формулировал, и шёл по этому пути очень целенаправленно, не завися от чужого мнения. Ещё раз подчёркиваю, при всей своей дисгармоничности и динамичности это фигура очень цельная. Толстого надо принимать таким, какой он есть. Наверное, поэтому писатель с большой неприязнью относился ко многим своим великим предшественникам. Известно, что он очень не любил Шекспира , не принимал Бетховена , и некоторые его современники объясняли это тем, что Лев Николаевич не мог терпеть никого, кто по силе, масштабу личности мог на него воздействовать. От этого влияния он отстранялся. Показательны их отношения с Достоевским , их несостоявшееся знакомство. При колоссальном внимании друг к другу они не воспользовались возможностью свести личное знакомство. О чём оба жалели. Известно, что Толстой, незадолго до смерти уходя в последний путь из Ясной Поляны , взял с собой роман «Братья Карамазовы» . И, если говорить о личностях, равных Толстому, то это, конечно, Фёдор Михайлович Достоевский. Он тоже был больше чем писатель!

Вы говорите, что Толстой – это больше чем писатель. А без чего его нельзя представить как писателя? По каким конкретным чертам можно определить, что это произведение Толстого?

Первая, и может быть главная, его черта (за исключением, пожалуй, позднего периода творчества), – это знаменитая «диалектика души», о которой впервые сказал Николай Гаврилович Чернышевский в рецензии на повести «Детство», «Отрочество» и «Военные рассказы», где попытался определить суть Толстого, его особенность как писателя. Чернышевский писал: «...Большинство поэтов заботятся преимущественно о результатах проявления внутренней жизни, ...а не о таинственном процессе, посредством которого вырабатывается мысль или чувство... Особенность таланта графа Толстого состоит в том, что он не ограничивается изображением результатов психического процесса: его интересует самый процесс... его формы, законы, диалектика души, чтобы выразиться определительным термином». Не случайно один из афоризмов, очень показательный для Толстого, звучит так: «Люди как реки». И далее: «Каждый человек носит в себе зачатки всех свойств людских и иногда проявляет одни, иногда другие и бывает часто совсем непохож на себя, оставаясь одним и самим собою». Главная наша ошибка – это то, что мы судим о человеке, определяем его как умного – глупого, доброго – злого, сильного – слабого, а между тем человек есть всё! Это важно учитывать и при характеристике Толстого как писателя. Потому что перед нами всегда, начиная с повести «Детство» и заканчивая романом «Анна Каренина», человек в его постоянном становлении, постоянном изменении. Все герои Льва Николаевича трудно определимы в смысле окончательного вывода о них. Какие они? Разные. В этом и сам Толстой. Человек, который постоянно растёт над собой, ищет новые цели и задачи для своей жизни, и, в конце концов, вместо того чтобы наслаждаться тихой семейной жизнью в благоустроенном имении, стариком уходит в сырую осень, чтобы найти самого себя настоящего – того, каким он сейчас должен быть. Этот Толстой всегда в дороге. Даже на пороге смерти.
Важно подчеркнуть, что действующие лица произведений Толстого – те, которые ему интересны, которые, по его мнению, должны считаться людьми, – это герои, живущие ради «быть», а не ради «иметь». Обратите внимание: герои, стремящиеся в жизни «иметь», абсолютно одномерные. Вспомните Элен Безухову в «Войне и мире». Ничего в ней не меняется, ничего не происходит, и в конце концов мы просто узнаём, что она умерла. Борис Трубецкой. Что меняется в его жизни? Только этапы пути к вершинам честолюбия. Он живёт лишь ради «иметь». Эти герои неинтересны Толстому. И читателю они неинтересны. Ведь Лев Николаевич – это писатель, который не отпускает читателя и очень хочет, чтобы тот стал его единомышленником, принял его веру.

С чертами героев всё более-менее понятно, а какое произведение у Льва Николаевича можно назвать ключевым?

Могу дать только субъективную оценку. Для меня лично сейчас, на данном этапе жизни, ключ к Толстому – это повесть «Отец Сергий», как это ни грустно звучит. Я бы очень рекомендовал прочитать её со школьниками в начале 11 класса, как пролог к ХХ столетию. И стало бы понятно, что происходит с Толстым на рубеже веков, какую роль он играет не только в литературной, но и в религиозной и общественной жизни России. Стало бы понятно, что это за личность с её движением «против течения». «Отец Сергий», как мне кажется, самое художественное из тех произведений, которые помогают осознать суть религиозных взглядов позднего Толстого, без его воинственного похода на православие. В книге довольно точно отражён жизненный путь Толстого, в тексте раскрывается смысл его фразы из раннего письма: «Чтоб жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать, и опять бросать, и вечно бороться, и лишаться. А спокойствие – душевная подлость» . Конечно, спокойным, именно в том значении, что «я всё нашёл и мне больше ничего не надо от этой жизни», Толстой непредставим. В этом же, наверное, секрет его вечной юности. Кроме того, размышляя о ключевых произведениях, мы должны помнить, что «Война и мир» во многом выросла из «Севастопольских рассказов». Участие в великом событии середины XIX века, в Крымской войне, сделало писателя тем Львом Толстым, которого знает весь мир. И этим опытом служения Отечеству в военной форме он снимает представление о писателе как мягкотелом интеллигенте . Стоит отметить, что Тургенев, когда писал Базарова, подразумевал именно Толстого: для Льва Николаевича даже в юности не было того, что он просто так принимал на веру. Всё нужно попробовать «на вкус», всё нужно самому проверить и только после этой проверки пустить в себя.

Менялось ли у Вас представление о ключевом произведении Льва Николаевича? Или «Отец Сергий» единственное такое произведение?

Конечно, менялось! Долгое время для меня основным произведением был роман-эпопея «Война и мир». Мне казалось, что в нём Толстой выговорил всё, что мог. Дальше будет развитие чего-то уже обозначенного или даже раскрытого в «Войне и мире». Например, темы любви, семьи, измены, которые в «Анне Карениной» станут ключевыми, – уже заявлены здесь. «Севастопольские рассказы» вошли в батальные сцены «Войны и мира». То есть роман-эпопея казался мне таким комплексным произведением, в котором Толстой наиболее полно раскрыл себя. Потом у меня был период увлечения «Анной Карениной». Мне казалось, что Толстой скрыт здесь. Не только в этой трагической истории любви, в эпиграфе «Мне отмщение, и аз воздам», в довольно жёстком авторском суде над героиней. Толстой ещё и в истории Константина Лёвина (Лёвин – то есть мой, Льву принадлежащий) – в его стремлении быть ближе к земле, к крестьянам, в знаменитой сцене косьбы. Потом на долгое время меня взял в плен Толстой поздний, автор «Крейцеровой сонаты». Это было потрясением: мне казалось, что здесь ключ к тому, что произошло с самим Толстым, если говорить об истории его семейной жизни и её финале, с будничными трудностями и проблемами в отношениях с детьми. Близкие и родные люди вдруг становятся врагами… Этот процесс жутко, с потрясающей психологической достоверностью, описан в произведении. При внимательном прочтении «Крейцеровой сонаты» вздрагиваешь от мысли: это убийство стало естественным продолжением всего, что происходило с героями. И, наверное, ещё одно произведение, которое мне казалось ключевым, – «Смерть Ивана Ильича». Просто потому, что все философские вопросы упираются в одну тему, тему смерти и её неизбежности. Мы читаем описание внутреннего состояния человека, который обречён. Всё начинается с какого-то пустяка, затем мы наблюдаем, как герой пытается отсрочить неизбежное, узнаём, что совершается в его душе, и в конце концов видим, как Толстой со своим бесстрашием показывает то, что в последние моменты жизни происходит с сознанием человека. Откуда писатель это знает, будучи живым, я совершенно не представляю, но мне кажется, что это стремление не просто дойти до границы, вовремя остановившись, как делали тактичные, интеллигентные писатели типа Тургенева, а со всей своей мощью разбежаться и попытаться пробить метафизическую стену, которая отделяет жизнь от смерти.

В чём секрет популярности Толстого на Западе?

Наверное, именно в том, что он больше чем писатель по западным меркам. Знаете, очень важные слова о русской литературе в целом сказал однажды Проспер Мериме: «Ваша поэзия ищет прежде всего правды, а красота потом является сама собою; наши поэты, напротив, идут совсем противоположной дорогой: они хлопочут прежде всего об эффекте, остроумии, блеске, и если ко всему этому им предстанет возможность не оскорблять правдоподобия, так они и это, пожалуй, возьмут в придачу…» . У нас цели другие. Они хотят прежде всего сделать красиво, а мы хотим найти ответы на вопросы, без которых невозможно существование человека. В этих поисках смыслов проявляется загадочная русская душа. И в этом, наверное, общая особенность русской литературы, которая наиболее ярко выразилась в Толстом и Достоевском – двух самых знаменитых на Западе русских писателях. Кроме того, Толстой и Достоевский, будучи отечественными классиками, потрясают любого читателя независимо от его национальности, тем, что не боятся ставить и решать задачи, которые актуальны для любого человека во все времена. Чтобы выявить эти вопросы у не менее религиозного Николая Васильевича Гоголя, нужно приложить усилия, нужен комментарий и укоренённость на Русской земле, а Толстого и Достоевского возможно понять и без принадлежности к той культуре, которая их взрастила и воспитала. Толстой ещё и гениальный психолог, что не менее важно для западного читателя. Ведь изменения в человеческой душе, процесс возникновения чувств, эмоций, о которых мы не догадывались, но вдруг узнали из его книг и воскликнули: «Господи! Как же точно! Откуда ты это знаешь?!», – это тоже вне национальности, это то, что интересно любому человеку.

Почему мы до сих пор читаем Толстого и смотрим фильмы, снятые по его произведениям?

Самый простой ответ – потому что Толстой живой, он с нами, он, пользуясь известным выражением Дмитрия Мережковского , наш «вечный спутник» . Толстой помогает нам понять Россию определённого исторического периода. Лучше понять в целом страну и народ, к которому мы принадлежим, понять самих себя и мир вокруг нас. И дело не в том, что он предлагает готовые ответы, – самое главное, он задаёт нам эти вопросы. Мимо них мы могли пройти, потому что они не связаны ни с нашим материальным благополучием, ни с нашими житейскими целями, которые иногда нас поглощают. А нам важно, чтобы был рядом кто-то, кто напоминал бы нам, что человек – и в том его отличие от животных – должен стремиться к недостижимому, должен ставить перед собой вопросы, на которые нет окончательного ответа. Это, знаете, как одновременно – и необходимо, и невозможно. Надо ответить на этот вопрос. Это потребность человеческой души. И в то же время если бы существовал ответ, то миллионы поколений до тебя уже нашли бы его. Но его нет. И каждое поколение, каждый человек должны его искать. Толстой ставит вопросы перед нами, и у него, конечно, есть свои ответы на них. Он предлагает нам эти ответы, а иногда и внушает их нам, но нормально, если мы сопротивляемся, если те или иные мысли не принимаем, и наоборот. Какие-то идеи могут запасть в душу на определённом этапе жизни. Это же так здорово, когда ты, перечитывая Толстого, лучше понимаешь себя, видишь то, как ты изменился за время, прошедшее с первого прочтения книги. Ты смотришь в честное зеркало, которое поставлено перед тобой. И это дорогого стоит. Как ещё понять, что ты изменился? Изменения внешние ничего не дадут, а то, что происходило в твоей душе, и то, что происходит сейчас, – можно сопоставить, только прочитав одно и то же произведение через 10 лет, через 20, вспоминая свои первые впечатления и вновь пропуская его через себя.

Современное кино нередко предлагает неожиданную трактовку образов писателей-классиков. Сейчас вышел фильм «История одного назначения» – какое ваше отношение к таким интерпретациям?

Надо говорить о конкретных примерах. То, что разные виды искусства обращаются к классической литературе, которая вновь подтверждает, что она не устарела, – это здорово. Это естественно. Как только перестанут пытаться перевести её на язык другого искусства, в том числе с какими-то современными акцентами, это будет означать: что-то не так с классикой или с нами, но, скорее всего, с нами. Конечно, бывают разные интерпретации и разные цели у режиссёров. Есть попытки, скажем так, стереть хрестоматийный «глянец» и переосмыслить культурное наследие, заставить посмотреть новым взглядом на знакомое, и это здорово, когда благодаря такому прочтению, ты слышишь голос писателя. Другой подход – это попытка самовыразиться за счёт классики, которая воспринимается как некий бренд, используемый «интерпретатором» в своих целях. Это в духе постмодернизма, когда не важно, что хотел сказать автор, и вообще, «автор умер», поэтому я с его текстом играю в свои игры, по своим правилам.
Есть отличные примеры, когда классика обретала новое дыхание в фильмах. Например, сериал «Идиот» Владимира Бортко, снятый в 2002 году.

Какой совет Вы дали бы людям, которые впервые будут знакомиться с творчеством Льва Николаевича Толстого и начнут с романа-эпопеи «Война и мир»?

В первую очередь: не пугаться. Просто переключиться, открывая эту книгу. Отстраниться от сформировавшегося у большинства современных людей отношения к книге как к источнику информации, которую чем быстрее освоишь, тем лучше. Прочитать «Войну и мир», – безусловно, достижение. Вообще, всё человечество делится на тех, кто читал «Войну и мир», и тех, кто не читал. Тут надо всё-таки испытать уже забытое удовольствие от самого процесса чтения: от того, что ты не торопишься, возвращаешься к прочитанному, если что-то забыл; от того, что вот эти огромные фрагменты текста на французском, переведённые подстрочником на страницах романа, позволяют тебе на какое-то время оказаться в «салоне Шерер». Важно не «перескакивать» через описания, не пропускать батальные сцены, если ты девочка. Не пролистывать страницы с объяснениями в любви, если ты мальчик, которому интересны военные эпизоды. Здесь всё интересно, просто не надо спешить. С «Войной и миром» так: чем меньше ты будешь торопиться, заглядывать вперёд – сколько там ещё осталось, тем быстрее ты погрузишься в роман и прочитаешь его до конца. Главное, читая, поверить в то, что герои произведения – живые люди, которые интересны, потому что человек, в отличие от техники, не изменился по своей сути. Попробуйте воспринимать персонажей как современников – иногда примерить их личности на себя и получить их опыт, который не дай Бог в настоящей жизни обрести. Читая «Войну и мир», важно, по выражению самого Льва Николаевича, просто «полюблять жизнь», то есть любить жизнь как таковую, а значит, и больше любить людей и себя в том числе, – это и будет основным достижением как вашим, так и самого писателя.

Толстой создал свод правил, по которым сам стремился жить, какие из них актуальны и какие могут использовать современные люди?

Толстой с самой юности был человеком довольно рациональным при всех своих религиозных поисках. Это человек, который хотел построить себя сам или, как сейчас говорят, сделать себя сам. Он очень любил формулировать для себя планы. На день. На ближайшие два года. Я напомню: «Какая будет цель моей жизни в деревне в продолжение двух лет? 1) Изучить весь курс юридических наук, нужных для окончательного экзамена в университете. 2) Изучить практическую медицину и часть теоретической. 3) Изучить языки: французский, русский, немецкий, английский, итальянский и латинский. 4) Изучить сельское хозяйство, как теоретическое, так и практическое. 5) Изучить историю, географию и статистику. 6) Изучить математику, гимназический курс. 7) Написать диссертацию. 8) Достигнуть средней степени совершенства в музыке и живописи. 9) Написать правила. 10) Получить некоторые познания в естественных науках. 11) Составить сочинение из всех предметов, которые буду изучать» . И это всего на два года. При том, что здесь нет какой-то особой специализации – Толстой ставит перед собой задачу познания мира в разных его аспектах. А в дневнике писателя, который он вёл несколько десятилетий, сформулированы неустаревающие жизненные правила. Пусть некоторые из них звучат смешно, потому что слишком рациональны. И, тем не менее, понимаешь, что человек нуждается в той дисциплине, которую ему предлагает Лев Николаевич. Например: «Исполняй всё то, что ты определил быть исполнену». То есть наметил что-то – иди до конца, не бросай, не отвлекайся. Такая вот толстовская целеустремлённость. Другое правило: «Спи как можно меньше». Или: «Будь верен своему слову». В чём важность наказа? Человек должен нести ответственность за слова, потому что сказанное и сделанное – это почти одно и то же. Толстой напоминает и о понятии, которое не подвержено коррозии, – о Чести, что очень актуально сегодня. Ещё пример: «Не заботься об одобрении людей, которых ты или не знаешь, или презираешь». Это, кстати, и к лайкам в социальных сетях можно отнести, к зависимости человека от реакции других. Или вот правило: «Будь хорош и старайся, чтобы никто не знал, что ты хорош». Потому что для Толстого внутреннее всегда важнее внешнего – если первое приносится в жертву второму, человек сам не замечает, как становится хорошим лишь ради одобрения других. Нравственные основания утрачиваются – вместо любви к другим приходит самолюбование. Любовь – это всегда из человека, а не для него. И у Толстого в «Отце Сергии» есть очень важная мысль: «Я жил для людей под предлогом Бога, она живёт для Бога, воображая, что она живёт для людей», – это озарение посещает главного героя в самом конце. Здесь «жил для людей» не в смысле помогал людям, а искал какого-то эффекта, славы, одобрения. Такая же ситуация в «Войне и мире». Ради чего Андрей Болконский идёт на войну? Он славы хочет, и ради этого он готов пожертвовать даже семейным счастьем, за что его судьба в лице Льва Николаевича и наказывает. Жена умирает родами тогда, когда он уже что-то понял после ранения и хочет вернуться в семейную жизнь, – но поздно. Неси ответственность за то, что ты хотел когда-то. По Толстому – это и есть для Бога, для настоящего себя, внутреннего, для того, чтобы быть таким, каким должен, и это значит бескорыстно помогать людям, не думая о себе. Толстой в этом последователен на протяжении всего творческого пути. Он очень тонко и жёстко вскрывает любую фальшь, любое лицемерие, попытку выдать желаемое за действительное. Любое «казаться» вместо «быть». Ты не есть тот, кем кажешься, и чем ты больше стараешься казаться, тем меньше в тебе от «быть». Вот, кстати, ещё одно совершенно замечательное его правило: «Ищи в других людях всегда хорошую сторону, а не дурную и живи всегда хуже, чем ты мог бы жить».

Чем сегодня Толстой актуален для ребят, учащихся в школе?

Он актуален прежде всего как личность со своей человеческой, биографической стороны. Толстого можно принимать или не принимать – равнодушно к нему относиться нельзя. Как только к Толстому приближаешься, понимаешь, что с ним надо что-то делать: или противостоять ему, или идти за ним. Но для этого к нему надо подойти, приблизиться, если угодно, встретиться с ним. Просто через знакомство с биографией, конечно, это не получится. Важно попытаться расслышать то, что он хочет сказать тебе в произведении, а удастся это или нет, зависит от целого ряда обстоятельств. Если удалось – чудо свершилось. Чудо встречи школьника и маститого старца через столетия. То, что это произошло на уроке литературы, во время обсуждения какого-то эпизода – здорово, но ещё должна загореться какая-то искорка между читателем и писателем. Как это происходит, я не знаю. Дай Бог, чтобы это случилось в жизни каждого человека, самое главное – начать общение с классиком.
Из последних моих учительских впечатлений – это то, что ребят «зацепило»: отложенная свадьба князя Андрея и Наташи Ростовой. Первая реакция, вполне естественная при поверхностно-рациональном восприятии текста: «Какой умный! Какой дальновидный князь Андрей! Не дай Бог была бы свадьба, а потом трагедия! А так отложил на год, проверку устроил этой незрелой девочке, а она проверку не прошла. Ладно бы ещё променяла его на какую-то достойную личность. А то ведь на мерзавца, пошляка, совершенно одномерного героя – Анатолия Курагина. Вся суть его – в самодовольных победах над женщинами и вранье». Потом, когда спотыкаемся о проблему, которую не замечали (задача учителя обратить на это внимание), задумываемся о том, почему это всё-таки произошло. От простой идеи, «что во всём виновата Наташа и её нетерпеливость», мы приходим к пониманию, что князь Андрей по-прежнему мерит жизнь и других людей только собственной рулеткой, и Толстой его в очередной раз за это наказывает. В этом смысле герой очень похож на самого Льва Николаевича, как мне кажется. Стремясь рационально построить собственную жизнь по определённым правилам, князь Андрей не может включить в неё систему координат другого человека с другой душой и чувством времени. Мы осознаём, что он не понимает Наташу, она для него чужая, и он не способен к тому, к чему способен Пьер Безухов (который доживает до эпилога и женится на Наташе), то есть – не выносить приговоры людям, а принимать их такими, какие они есть. Князь Андрей получает это высшее знание лишь перед смертью. Когда Наташа сопровождает его, раненного, он говорит ей: «Я люблю тебя больше, чем прежде, и лучше, чем прежде». Больше и лучше, чем прежде, – потому что раньше он любил её любовью человеческой, как говорит Толстой, а такая любовь и отдаёт, и требует. И только на пороге смерти, после осознания вины, князю Андрею открывается иное чувство, благодаря которому Наташа становится ему ещё дороже: это новая, чистая Божеская любовь, которая «есть сущность души». В этом проявляется и фатализм Толстого: то, что происходит с героями, должно было произойти. С этим нужно смириться – нельзя возложить вину на кого-то из них. В конце концов, князь Андрей сформировался таким под влиянием многих обстоятельств. Однако это не означает, что герои не несут ответственности за свои поступки – фатализм не должен перешагнуть за рамки добра и зла, за нравственные границы.

А что затрудняет чтение школьниками произведений Льва Николаевича?

Прежде всего – лень. Как сказал Пушкин: «Мы ленивы и не любопытны». Ничего не меняется. Плюс некоторая система приоритетов, которая, к сожалению, формируется у многих школьников даже вне зависимости от их желания. Например, расхожее суждение: «Всё, что ты берёшь у школы, должно тебе непосредственно пригодиться в ближайшем будущем». То есть если ты это прочитаешь, будешь сразу после школы больше зарабатывать. «Мне зачем “Война и мир”, – говорит школьник, – как мне роман в карьере поможет?» Объяснить и рационально доказать школьнику, что ему это нужно, – очень сложно. Просто потому, что мы говорим при этом на разных языках. Многое зависит от того, какое отношение к книгам, к литературе сформировала семья. Многое зависит от информационного фона, когда всерьёз солидные дяди и тёти с научными степенями рассуждают о том, что современный человек неспособен воспринимать длинные, линейные тексты, у него клиповое мышление, ему нужно давать короткие произведения, а «Война и мир» устарела именно в силу прежде всего своего объёма. Давайте прививать детям компетенции и внедрять навыки, зачем нам знания, в конце концов. Так, вместо того, чтобы бороться с проблемой, мы её оправдываем. И когда современный школьник слышит суждение на государственном уровне о том, что читать «Войну и мир» необязательно, он воспаряет: вот же оно, оправдание! Авторитетное мнение. С этим надо бороться – ограждать детей от информационного шума. И последнее. Отношение школьников к литературе зависит и от степени доверия к учителю как к человеку. Что-то важное и сокровенное можно донести лишь в том случае, если ученики тебе верят.

Что потеряет человек, который не прочтёт Толстого в школе?

Теряют возможность задать себе важные жизненные вопросы. Расширить свой кругозор и узнать жизненный опыт персонажей. Не прочитав Толстого, ты ещё и лишаешь себя возможности общения с одним из самых значительных и интересных людей, которые жили когда-либо. Ты лишаешь себя приобщённости к определённому культурному коду, который объединяет людей, позволяет понимать друг друга выше уровня простой, примитивной коммуникации.

Эвальд Ильенков говорил, что школа в первую очередь должна учить мыслить. А чему в школе ребят должны научить произведения Толстого?

Мыслить, в первую очередь. Осмыслить себя, своё отношение к жизни. Любить и верить. Триада: мыслить – любить – верить.

Какой вопрос Вы бы задали Льву Николаевичу лично?

Я бы обратился с таким вопросом: Как Вы, Лев Николаевич, думаете, должны ли изучаться Ваши произведения в школе? Если должны, то какие и почему?

Толстой писал «Главное – жить… главное – любить… главное – верить…», а что главное в его произведениях?

Главное то, что он написал, работая над «Войной и миром»: «любить жизнь в бесчисленных, никогда не истощимых всех её проявлениях».

Есть ли в Вашей жизни какая-то забавная история, связанная со Львом Николаевичем Толстым?

Так случилось, что я всю свою сознательную научную жизнь занимаюсь Алексеем Константиновичем Толстым, троюродным братом Льва Николаевича. Они были знакомы, иногда общались, но к творчеству друг друга относились скептически. Лев Николаевич у Алексея Константиновича, по-моему, любил только «Сон Попова» и творения Козьмы Пруткова. Алексей Константинович принял «Войну и мир» весьма снисходительно. «Бедный Толстой, – написал он в письме, – настолько боится всего великого, что прямо предпочитает ему смешное». Однажды, поскольку я слежу за всеми публикациями, связанными с Алексеем Константиновичем, в одной из центральных газет к 185-летию А.К. Толстого вышла статья с большим портретом маститого бородатого старца – Льва Николаевича Толстого...

И в завершение, скажите, пожалуйста, а любить по Толстому – это что?

Любовь у Толстого – это всегда большее, чем отношение между полами, и даже между людьми. Любовь – основа всего бытия. Собственно, он потому и бунтовал против христианской Церкви, считая, что религия любви подменена религией угроз и наказаний за грехи. Любовь и её лучи нисходят на нас, разрозненных, а мы, увидев этот лучик в себе, чувствуем родственность с другими – и люди становятся ближними. Для Толстого любовь – это то, что преодолевает все границы, делает их ненужными и ложными. Нормальная семья в восприятии писателя – это дети, предельное выражение любви. Мужчина и Женщина раскрываются в любви и семье, понимают себя и мир вокруг. При этом Толстой не был строгим моралистом или ангелом во плоти, для него любовь многоаспектна, и телесная составляющая этой любви тоже важна. Любовь бывает и разрушительной страстью, которая может перешагнуть через нравственные запреты, и тогда это трагедия, как Толстой показал в «Анне Карениной», рассказе «Дьявол»… И всё-таки – при всём своём драматизме, при всей своей сложности – Толстой писатель очень светлый. Он, прежде всего, поэт любви и философ любви – той самой любви, которая открывает человеческое в человеке, которая роднит его с целым мирозданием и приближает его к Богу.