Новости

«Я – непризнанный брат, отщепенец в народной семье…»: к 130‑летию со дня рождения О.Э. Мандельштама

«У него никогда не было не только никакого имущества, но и постоянной оседлости – он вёл бродячий образ жизни. <…> Это был человек, не создававший вокруг себя никакого быта и живущий вне всякого уклада», – писал о Мандельштаме Корней Чуковский.

Осип (Иосиф) Мандельштам родился 3 (15) января 1891 года в Варшаве, в семье кожевенных дел мастера Эмиля (Хацкеля) Вениаминовича Мандельштама и Флоры Осиповны Вербловской. Мальчик вырос в специфической языковой среде, в ситуации многоязычия: вокруг него звучал немецкий, польский, русский, идиш, иврит. Вероятно поэтому Мандельштам был убеждён в том, что национальность поэта – его язык, потому вполне искренне и справедливо считал себя русским поэтом. Но этот русский поэт вместил в себя великие достижения западной культуры... Он знал в совершенстве немецкий и французский языки (переводил со старофранцузского), выучил самостоятельно итальянский, чтобы читать в подлиннике «Божественную комедию» Данте, немного знал иврит, идиш, польский.

Мандельштам в книге автобиографических эссе «Шум времени» (1925) писал, что провёл детство в «хаосе иудейском»: среди «кухонного чада среднемещанской квартиры», «косноязычия и безъязычия» отца, который был самоучкой и всю жизнь стремился пробиться «в германский мир». И поэт бежал из этого хаоса. Отношение к маме было иное. Она хорошо говорила по-русски и любила читать, а в доме был большой книжный шкаф, где на верхней полке стояли книги, подаренные ей за хорошую учёбу в гимназии. «Эта странная маленькая библиотека, как геологическое напластование, не случайно отлагалась десятки лет. Отцовское и материнское в ней не смешивалось, а существовало розно, и, в разрезе своём, этот шкапчик был историей напряжения целого рода и прививки к нему чужой крови» («Шум времени»).

Мама учила сыновей, Осипа, Александра и Евгения, музыке и водила их на симфонические концерты. Не случайно «Шум времени» начинается с главы «Музыка в Павловске»: «В середине девяностых годов в Павловск, как в некий Элизий, стремился весь Петербург. Свистки паровозов и железнодорожные звонки мешались с патриотической какофонией увертюры двенадцатого года, и особенный запах стоял в огромном вокзале, где царили Чайковский и Рубинштейн». Уже тогда, в середине 1890-х годов, Чайковский стал любимым композитором юного Мандельштама. А музыку, наряду с архитектурой, Мандельштам впоследствии выделял особо среди всех видов искусства – именно с ними у него ассоциировалось и создание стихов.

В сентябре 1899 года Осипа отдали в знаменитое Тенишевское коммерческое училище, которое он окончил в 1907 году. Здесь преподавал литературу Владимир Васильевич Гиппиус – поэт, литературовед, критик. Он заметил поэтический талант юноши и поддержал его. Вот что писал Мандельштам о Гиппиусе в «Шуме времени»: «...учитель словесности, преподававший детям вместо литературы гораздо более интересную науку – литературную злость... У него было звериное отношение к литературе, как единственному источнику животного тепла. Он грелся о литературу, тёрся о неё шерстью, рыжей щетиной волос и небритых щёк».

После окончания училища Мандельштам принимает участие в работе эсеровского кружка, и обеспокоенные родители отправляют его учиться за границу: с октября 1907 по май 1908 года Мандельштам слушает лекции в Сорбонне, а в 1910 году – в Гейдельбергском университете. В Сорбонне он посещает лекции А. Бергсона и Ж. Бедье, знакомится с Николаем Гумилёвым, увлекается французской поэзией: старофранцузским эпосом, Франсуа Вийоном, Бодлером и Верленом. Но обучение за границей Мандельштам прерывает в связи с материальными трудностями семьи. Он возвращается в Петербург и в 1911 году поступает в Санкт-Петербургский университет на романо-германское отделение историко-филологического факультета, но курс не заканчивает и выпускные экзамены не сдаёт.

В 1911 году в Петербурге молодой поэт посещает лекции по стихосложению на «башне» у Вячеслава Иванова и читает там свои стихотворения – что стало своеобразным «пропуском» Мандельштама в литературную жизнь.

Важную роль в судьбе поэта сыграли его общение и дружеские связи с сёстрами Цветаевыми, с которыми он познакомился в гостях у М. Волошина в Крыму, с А. Ахматовой, Б. Пастернаком, В. Шкловским, учёным-биологом Б. Кузиным. А ещё у Мандельштама в жизни была большая любовь: в 1919 году он знакомится с Надеждой Яковлевной Хазиной, которая станет его женой. Именно она разделит с ним все тяготы, связанные с противостоянием властям, скитаниями, безденежьем, постоянным страхом…

В поисках своего места на земле Мандельштам жил в разных городах и странах: Петербург – Варшава – Алушта – Батуми – Харьков – Москва – Абхазия – Армения... Поэт искал своё место не только в литературе (впервые он станет широко известен как представитель акмеизма), но и в жизни – ему было необходимо приносить пользу людям. В годы Первой мировой войны Мандельштам пытается устроиться санитаром (он не был призван из-за «сердечной астении»), затем работает в государственных учреждениях, переводит, пишет стихи и прозу, фельетоны, произведения для детей, читает лекции в университете. Однако вскоре в его жизни произошло событие, после которого поэт уже не мог самостоятельно выбирать себе ни занятие, ни место жительства.

В ноябре 1933 года Мандельштам написал стихотворение о Сталине «Мы живём, под собою не чуя страны…».

Мы живём, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны,

А где хватит на полразговорца,

Там припомнят кремлёвского горца.

Его толстые пальцы, как черви, жирны,

И слова, как пудовые гири, верны,

Тараканьи смеются глазища

И сияют его голенища.

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,

Он играет услугами полулюдей.

Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,

Он один лишь бабачит и тычет.

Как подкову, куёт за указом указ –

Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.

Что ни казнь у него – то малина

И широкая грудь осетина.

Слишком прямолинейное стихотворение, в нём желчи больше, чем поэзии. Оно скорее памфлет, антиода. Но это открытое обвинение приобрело мощную силу художественного обобщения. Выслушав стихотворение, Борис Пастернак сказал: «Это не литературный факт, но факт самоубийства, которого я не одобряю и в котором не хочу принимать участия». Поэт оказался прав…

Мандельштам был арестован в мае 1934 года и сослан в Чердынь. Благодаря ходатайству друзей-литераторов наказание смягчили, и поэт отправился в ссылку в Воронеж. Там была написана «Ода Сталину» (1937). Причём если памфлет «Мы живём, под собою не чуя страны...» состоит из 16 стихов, то восхваление вождя – из 84 стихов (7 строф по 12 стихов). Это была вымученная попытка спастись. Но она не помогла. 2 мая 1938 года Мандельштам был снова арестован. Осип Эмильевич умер от истощения 27 декабря 1938 года в лагерном пункте «Вторая речка» близ Владивостока.

Надежда Яковлевна в советское время делала всё для сохранения наследия Мандельштама: заучивала и повторяла его произведения, переписывала их и отдавала знакомым, чтобы берегли, постоянно переезжала из одного города в другой, чтобы её не арестовали и не смогли отобрать архив. (Сейчас архив Мандельштама хранится в Принстонском университете в США.) Она написала о жизни и поэзии Осипа Эмильевича «Воспоминания» и «Вторую книгу». На Кунцевском кладбище Москвы около могилы Н.Я. Мандельштам установлен памятный камень Осипу Эмильевичу Мандельштаму, сюда же привезена и захоронена земля, извлечённая из братской могилы лагеря «Вторая речка».