Любовь Фёдоровна Воронкова, как и героиня её автобиографической повести «Детство на окраине» Соня Горюнова, провела детские годы в Москве, на улице Старая Божедомка. Улица эта была окраинная, «немножко кривая, немножко горбатая», сразу за ней начинались пустырь и свалка. В наше время Старая Божедомка известна как улица Дурова.

«Когда случается теперь проходить по улице Дурова, – вспоминала писательница, – обязательно заглянешь в этот двор, где проходило детство. Дома нашего уже нет, но старенький флигель и сейчас стоит во дворе, и старый забор стоит. И даже отставшая доска до сих пор цела, под эту доску я прятала когда‑то цветные стёклышки, собранные во дворе. Глядишь и думаешь – где же помещался тот огромный мир, в котором было всё: и игры с ребятишками, и летние утра, когда выйдешь раньше всех в тихий подметённый двор и пускаешь куриное пёрышко по ветру, и зимнее катание на санках, и яблоневый сад, давно погибший, и колодец, из которого качали воду и пускали бумажные корабли в ручье, бегущем по мощёной ложбинке… Помню вечер. Мама шьёт что-то на машинке. Отец читает ей вслух. А я сижу на полу, играю в куклы. Маленькая лампа под абажуром освещает комнату. Вдруг что-то в истории, которую читал отец, захватило моё внимание. Там речь шла о колдуне, о серебряном облаке, которое дрожало и сверкало; о чём-то непонятном и страшном. Я очень любила сказки. Но таких сказок, как эта, я никогда ещё не слышала. Я забыла про кукол и изо всех сил старалась понять, что происходит в этой сказке… И впервые мне стало ясно, что книги – это не просто бумага, набитая буквами, – нет, в книгах‑то и запрятаны все эти увлекательные истории, и любую из этих историй я смогу узнать, если научусь читать. Такая вот огромная тайна открылась мне в тот вечер! Но как я научилась читать – не помню. Помню только, что отец, посыпав мне кусочек хлеба сахарным песком, чтобы не было скучно, показывал мне первые буквы».

Книги захватили девочку. Когда она пошла в школу, то обнаружилась со всей силой ещё одна страсть. Люба всё больше и больше увлекалась рисованием. И в этой области у неё оказались определённые способности. Видя это, учительница устроила свою ученицу в Строгановское училище. Днём Люба Воронкова училась в школе, а вечером бежала на занятия живописью.

Юная художница проявила такие способности в области изобразительного искусства, что после года вечерних занятий её оставили на основном курсе. Но началась Первая мировая война, в Москве стало голодно, и семья Воронковых перебралась на родину отца, под Орёл. Здесь девочка получила возможность продолжать образование и несколько лет проучилась в сельском интернате.

Через некоторое время семья Любы вернулась в Москву и попыталась обосноваться на прежнем месте, но старого дома на Божедомке уже не оказалось, в трудные годы его растащили на дрова. Тогда семья Воронковых нашла пристанище в подмосковной деревне Коськово. Деревенька была маленькая – всего семь дворов. И самая маленькая избушка в деревне – Воронковых.

Книги попадали в деревню случайно. Так, томик Шекспира оказался в Коськово вместе с вернувшимся из города полотёром, а «Овод» Войнич оставил в деревне заезжий человек.

Чтение для будущей писательницы было не только страстным увлечением, оно вызывало неистребимое, правда, ещё слабо осознанное, желание писать, сочинять самой.

«Сочинялись, – вспоминает Л. Воронкова, – какие-то длинные экзотические сказки в стихах, элегии, романы. Сочинять было неистребимой страстью, необходимой потребностью, как есть и пить. Но сочинять хотелось всегда о каких-то необыкновенных, невиданных вещах и неслыханных событиях, совсем не похожих на ту жизнь, которая меня окружала. Деревенская девчонка, с руками, чёрными от молочая, который долго не отмывается, с синяками на плечах от коромысла, я поздно вечером, иногда при лампадке, садилась писать романы об испанских грандах, и это доставляло великое наслаждение».

Стремление писать не об окружающей деревенской жизни, а о неких испанских грандах диктовалось, скорее всего, желанием уйти от изнурительно тяжёлой, казавшейся беспросветной действительности. Жизнь в деревне не удовлетворяла девушку, по-городскому развитую, получившую некоторое образование и начитанную. Её властно тянул к себе город.

Будущей писательнице удалось устроиться в няни к генеральше. О том, каким это явилось тяжёлым испытанием, очень ярко рассказала впоследствии сама Л. Воронкова: «Хозяйка моя, старая, ещё царская генеральша, седая, с чёрными неласковыми глазами, с опущенными, как у бульдогов, углами рта, обладала каким-то особенным умением унизить личное достоинство человека».

Писать Л. Воронкова не переставала, даже находясь в таких мучительных условиях. Урывками она сочиняла поэмы и сказки в прежнем духе. Это привело её вскоре в литературный кружок, каждое посещение которого было для начинающей писательницы светлым праздником.

Вскоре Л. Воронкова стала сотрудником журнала «Пионер». Сначала она отвечала на письма, а потом заняла пост секретаря редакции. В «Пионере» появился её первый очерк, а через год она выступила и с первой книжкой для малышей «Чёрная смородина», в которой рассказывается о том, как городские ребята решили озеленить свой двор и горячо взялись за дело.

О своём творческом состоянии той начальной поры работы в литературе Л. Воронкова сказала очень точно: «Я чувствовала, что должна писать, что меня волнует и беспокоит множество тем, что во мне теснятся замыслы, картины, образы; но всё это было сумбурно, всё кипело и грудилось, но не могло найти настоящего выражения. Будто хочешь бежать, а на ногах цепи. Будто хочешь лететь, а крылья не выросли. Будто хочешь раздуть огонь, а искра тлеет где-то в груде шлака, и никак не достанешь оттуда, чтобы она разгорелась».

Для себя она писала романы, полные приключений. С одним из таких умозрительных творений – с романом о средневековом французском купце, который с мечом сопровождал свои повозки с товарами на Марсельскую ярмарку, она пришла в Детгиз.

Константин Федотович Пискунов, который тогда был редактором, с улыбкой сказал:

– Ну что у тебя общего с этими купцами? По всему роману так и сквозят учебники истории и прочитанные книги. Пиши о том, что ты знаешь, что тебе близко. Ты связана с деревней, вот и приглядись к тому, что вокруг тебя, приглядись к жизни.

Следующие книги Л. Воронковой были именно о том, к чему она приглядывалась в родной подмосковной деревне Коськово, что она наблюдала во время ежегодных летних наездов, слышала от своих юных друзей и в первую очередь от своего младшего брата Шурки. Вняв совету, писательница принялась за книжку рассказов о жизни деревенских ребят, с которыми она дружила. Так появилась книга «Шурка», а уже в военное лихолетье были написаны «Лесная избушка», «Девочка из города», «Село Городище».

Дарование Л. Воронковой полностью окрепло в послевоенные годы; в эту пору она окончательно утверждает себя мастером, умеющим завладеть вниманием юных читателей всех возрастных категорий – от дошкольного возраста до старшеклассников. С особой сердечной теплотой написаны книжки для маленьких – «Солнечный денёк», «Золотые ключики», «Снег идёт», «Подружки идут в школу», «Командир звёздочки», «Синее облачко», которые являются превосходным чтением для детей и способны захватить новизной и яркостью материала. Невольно поражаешься, как в самых обыденных явлениях Л. Воронкова умеет открыть чистый родник поэзии родной, по-своему красивой и волнующей природы и позволяет прикоснуться к нему человеку, только начавшему постигать окружающий мир.

Потом в творческой биографии писательницы наступило время, когда она снова вернулась в мир истории, может быть, всю жизнь хранившийся в глубине творческих замыслов. Мифы о древних героях, легенды, необычные подвиги, оставшиеся навсегда в памяти человечества, снова ожили и встали перед её глазами. Л. Воронкова взялась за древнюю историю, за древних писателей-классиков. А когда вошла в этот огромный мир героических событий – в истории именно героические события и остаются, а всё мелкое и обыденное уносит время, – в мир подвигов, ярких характеров и великих свершений, была просто ошеломлена богатством прекрасного материала.

В книгах античных историков шаг за шагом открывала она для себя сокровища богатых сюжетов. Так родились повести «След огненной жизни» – о персидском царе Кире II Великом, «Сын Зевса» и «В глуби веков» – первая и вторая части дилогии об Александре Македонском, «Герой Саламина» – о жизни и военных походах полководца периода греко‑персидских войн Фемистокла.

Л. Воронкова много сделала для воспитания подрастающего поколения. Творческий процесс в жизни подлинного художника непрерывен, составляет основное содержание его деятельности. Об этом очень хорошо сказала сама писательница: «Книгу писать трудно. Пока пишешь, думаешь: это – последнее твоё произведение, больше тебе ничего не написать, не хватит сил. Да и не вечно же жить в таком напряжении нервов и сердца! Но поставишь последнюю точку – и вдруг станет грустно расставаться с героями, к которым ты уже привык, и жизнь твоя кажется вдруг опустевшей… Видишь, что тогда-то ты и жил по-настоящему, пока на столе лежала твоя работа, пока она звала тебя – тревожила и волновала. Впрочем, освобождаешься ненадолго. Жизнь уже подсказывает тебе что-то ещё, и новая тема рождается где-то в глубине души… Смотришь – и ты опять за столом, за новой рукописью. Это мне кажется похожим на дерево, пригретое весенним солнцем: оно не может не развернуть листьев, если бы оно даже и не хотело их развернуть».

Материал подготовил Андрей Сахаров,

редактор центра «Начальная инновационная школа»

Использованные источники:

Вл. Николаев. В жизнь идущим. М., 1968.