Новости

03.11.2022

Яркий метеор русской литературы. К 225‑летию А.А. Бестужева‑Марлинского

Современники называли его «Пушкиным прозы». Каждая его новая повесть была событием в литературном мире. Одним из первых русских писателей он увлёкся романтизмом, а затем и реализмом, именно он создал традицию ежегодных критических обзоров в русской периодике... О жизни и творчестве Александра Бестужева-Марлинского читайте в материале старшего редактора Филологического центра издательства «Русское слово» Евгения Парфёнова.

Напоминаем, что о творчестве русских и зарубежных писателей и поэтов можно прочитать в учебниках «Литература» Г.С. Меркина, С.А. Зинина, В.И. Захарова, В.А. Чалмаева и «Литература» А.В. Гулина, А.Н. Романовой, А.В. Фёдорова.

---

Вспоминая о своей юности, Иван Сергеевич Тургенев писал: «Пушкин был ещё жив, но правду говоря, не на Пушкине сосредотачивалось внимание тогдашней публики… Марлинский всё ещё слыл любимейшим писателем».

Александр Бестужев-Марлинский… «Русский Вальтер Скотт»… Современники называли его «Пушкиным прозы», каждая его новая повесть являлась событием в литературном мире; он одним из первых русских писателей увлёкся романтизмом, а затем и реализмом; именно он создал традицию ежегодных критических обзоров в русской периодике; он демонстративно точил саблю о постамент памятника Петру I на Сенатской площади в день декабрьского восстания 1825 года; он видел казнь лучшего друга, был сослан в Сибирь; его обвиняли в убийстве женщины; он воевал рядовым в Дагестане и описал Кавказ раньше других классиков русской литературы, сама его смерть породила легенды…

Так почему человек такой незаурядной судьбы и яркого таланта сегодня малоизвестен читающей публике? Ответ на этот вопрос кроется как в биографии писателя, так и в тех незримых течениях, которые двигают вперёд литературу, да и саму жизнь…

***

Александр Александрович Бестужев родился 3 ноября (23 октября по старому стилю) 1797 года в Санкт-Петербурге в не совсем обычной дворянской семье. Глава семейства, Александр Федосеевич, был отставным флотским офицером. Он принимал участие в русско‑шведской войне (1788–1790) и был тяжело ранен в битве при Сескаре. Его вернула к жизни Прасковья Михайловна, девушка из семьи нарвских мещан. Она не имела дворянских корней, и всё-таки Александр Федосеевич женился на ней.

Вместе с поэтом и публицистом Иваном Петровичем Пниным Бестужев-старший издавал либеральный «Санкт-Петербургский журнал» (1798). Хорошо зная труды французских просветителей (Вольтера, Дидро и др.), он следовал прогрессивной системе «гуманной педагогики» и применял её в отношении пятерых сыновей и трёх дочерей: в семье не было телесных наказаний, а развитие детей отец основывал на их индивидуальных наклонностях и доверительных отношениях. Александр, второй сын, был талантливее других детей: уже в десять лет пробовал писать пьесы, любил читать о неизведанных землях и мечтал о морских путешествиях.

Будущий писатель учился в Горном кадетском корпусе – первом высшем техническом учебном заведении страны, где серьёзно увлёкся литературой. Не окончив образования, он вступил юнкером в Лейб-гвардии драгунский полк, который стоял в местечке Марли под Петергофом (отсюда псевдоним – Марлинский). В 1820 году Александра Бестужева произвели в офицеры.

***

В 1819 году в журнале «Сын Отечества» появляются первые стихи и небольшие рассказы Бестужева. Уже в следующем году он становится членом петербургского Вольного общества любителей словесности, наук и художеств. Вскоре происходит его судьбоносная (или роковая?) встреча с Кондратием Фёдоровичем Рылеевым. Друзья начинают издавать альманах «Полярная звезда» (1823–1825), явившийся ярким и знаменательным событием в литературной жизни России и объединивший многих известных писателей. Достаточно сказать, что А.С. Пушкин вёл активную переписку с Бестужевым и присылал в альманах свои стихи.

Наряду с публикацией в альманахе своих первых значимых произведений Бестужев выступил здесь и как литературный критик. В то время романтизм в русской литературе активно вытеснял классицизм, и Александр Бестужев, гордо подняв романтическое знамя, в своих публикациях требовал освобождения от «пудреных париков», отрицал классицистические правила и приёмы, выступал за полную свободу поэтического творчества. Статьи производили сильное впечатление на современников если не глубиной, то, по крайней мере, своей пылкостью и оригинальностью суждений. Нельзя забывать, что литературная критика была в то время ещё в зародыше. В.Г. Белинский, впоследствии критиковавший творчество Марлинского, признавал, что тот «был первый, сказавший в нашей литературе много нового», да и сам Белинский‑критик во многом сформировался благодаря публикациям в «Полярной звезде» критических работ своего предшественника.

Нужно сказать, что Бестужев, объявив классическую литературу «пыльной древностью», принялся переносить западный романтизм на русскую почву. Он мало читал русских писателей, за исключением Пушкина, а своими кумирами избрал Шиллера и, конечно же, Байрона. Да и кто в то время избежал влияния великого лорда?

В те годы из-под пера Бестужева выходят занимательные повести о ливонских рыцарях и новгородской старине. Ливонская тема часто фигурировала в прозе 20–30-х годов XIX века. Прибалтика, её прошлое и настоящее, привлекала романтиков, а Средневековье прибалтийских земель как нельзя лучше соответствовало романтическим идеалам: рыцарские турниры, верность благородной даме, неукоснительное соблюдение правил чести…

Всё это нашло отражение в одной из лучших повестей Александра Бестужева той поры – в «Ревельском турнире». Все приметы рыцарского романа в ней присутствуют, как и в других рыцарских повестях этого периода – «Замок Нейгаузен» и «Кровь за кровь» (последнюю даже можно отнести к жанру готического романа ужасов). Пушкин одобрительно отнёсся к «Ревельскому турниру» и в своём письме сравнил автора с Вальтером Скоттом, а наряду с похвалой напутствовал: «Брось этих немцев и обратись к нам православным…»

Но Бестужев и не забывал о родной истории. Ещё в 1823 году в «Полярной звезде» была напечатана его историческая повесть «Роман и Ольга». Обращение к теме «вольного Новгорода» было неслучайным. Средневековый Новгород вызывал восхищение в сердцах молодых романтиков, в народном вече виделся им прообраз равенства всех граждан. Бестужев также идеализирует реальные отношения в феодальном Новгороде, описывает жестокие баталии, воссоединяет влюблённых, невзирая на внешние обстоятельства, и в целом… пишет тот же рыцарский роман, только на родной почве! Его герои (и рыцари, и русские князья) идеальны в добре и зле, испытывают глубокие чувства и переживают сильные страсти, изъясняясь при этом красивыми и оригинальными фразами. «Сеча была ужасная… победа колебалась, как вдруг в дыму и огне, будто ангел-разрушитель, явился Роман на гребне бойницы…»

Повести Бестужева той поры не оставались незамеченными и нравились читателям. Их сравнивали с брызгами шампанского, а маститых литераторов возмущали новаторские приёмы молодого автора. Но до всеобщей популярности Марлинскому было ещё далеко. Каким образом далее развивался бы бесспорный литературный талант Бестужева при спокойном течении жизни, остаётся только гадать, так как в его судьбе произошёл крутой поворот.

Идеи вольнодумства, заложенные ещё отцом, Александром Федосеевичем, нашли продолжение в сыновьях: все, кроме младшего – Павла, – стали членами Северного тайного общества. В программе Общества были конституционное ограничение власти царя, отмена крепостного права, равенство всех граждан и свобода слова, печати, вероисповеданий. Активнее всех в заговоре участвовали старшие – Николай и Александр. Именно они были дружны с Кондратием Фёдоровичем Рылеевым, одним из руководителей Северного общества.

По воспоминаниям Александра Бестужева, он вскоре охладел к идеям будущих декабристов, собирался переехать в Москву, жениться, путешествовать и, конечно же, продолжать писать. Но он не мог оставить друга – Кондратия Рылеева и братьев, надеялся, что общество распадётся само собой… Однако, как мы знаем, этого не произошло, и 14 декабря 1825 года Александр Бестужев вместе с другими участниками восстания оказался на Сенатской площади.

Он, размахивая саблей, поощрял роты Московского полка, идущие к площади, шествовал во главе полка, хотя по военной линии и не имел к нему никакого отношения. Пламенные речи его звучали и у монумента Петра… Правда, Александр быстро осознал провал планов декабристов и приказал солдатам не стрелять…

Нет смысла описывать дальнейшие события того дня – они общеизвестны. А вечером 15 декабря, не дожидаясь ареста, в парадном мундире, торжественно обставив свою капитуляцию, Александр Бестужев явился в Зимний дворец. Подробности его беседы с Николаем I остались загадкой, но, по слухам, новый император сказал по её окончании, что он «никогда не слыхал столько правды». Вероятно, этот разговор, как и явка с повинной, повлияли на решение суда: смертная казнь была заменена ссылкой в Якутск на 15 лет – с освобождением от каторжных работ, разрешением писать и даже публиковать одобренные цензурой произведения.

***

Восстание декабристов и последующая ссылка в Якутию ожидаемо ударили по литературной карьере: Марлинский пропал со страниц журналов. Скудный быт, безотрадное существование ссыльного на дикой холодной земле, оторванность от цивилизованного мира до предела истощили его силы. Но духом Александр не падал, с интересом изучал язык и нравы северных народов. Вырваться из ссылки он пытался всеми силами, и поэтому подал прошение о направлении его в действующую Кавказскую армию. Он был определён рядовым в Кавказский корпус, с тем чтобы его, по негласному повелению Николая I, даже «за отличия» «не представлять к повышению».

Писатель приехал на место службы в самом конце русско-турецкой войны (1828–1829) и успел принять участие лишь в одном наступлении – штурме города-крепости Байбурт. Здесь будет небезынтересно привести фрагмент записей самого Бестужева об этой битве:

«Завладев высотами, мы кинулись в город, ворвались туда через засеки, прошли его насквозь, преследуя бегущих и, наконец, вёрст пять далее вступили в дело с лазами, сбили их с горы, и пошла рукопашная. Я был ужасно утомлён усилиями карабкаться по каменистой крутой горе, пересечённой оврагами, в полной амуниции и шинели… Возвращаясь по полю, усеянному мёртвыми телами, разумеется обнажёнными, и видя иных ещё дышащими, с запёкшеюся кровью на устах и лице, видя всюду грабёж, насилие, пожар – словом, все ужасы, сопровождающие приступ и битву, я удивлялся, не чувствуя в себе содрогания; казалось, как будто я вырос в этом».   

Что это? Записи из личного дневника или страницы очередной исторической повести? Можно заметить, что романтическая натура Александра сказывалась не только в литературе, но и в реальной жизни. Часто это принимали за позёрство. Но что если он не мог чувствовать и писать иначе?

Итак, крепость была взята, сражение выиграно, наступило затишье… Александр очутился в Тифлисе, где его надежды на ратные подвиги и снятие наказания дали трещину. Дело в том, что бурно начавшаяся служба вдруг превратилась в скучнейшее болото. Попытавшись сбежать от сибирской скуки, Бестужев окунулся в неё и на Кавказе. Однако долго оставлять его на одном месте оказалось проблематично и для военного начальства. Он быстро нашёл общий язык с офицерами, которые по-прежнему видели в нём дворянина и героя восстания. Их долгие беседы вызывали серьёзное опасение у командования. Поэтому вскоре Бестужева перевели в самое захолустье Российской империи – древний пустынный Дербент.

Потекли скучные гарнизонные будни. Он с грустью наблюдал, как офицеры и солдаты пьют водку, командир батальона придирается к любой мелочи. Грезя о кровопролитных сражениях, Александр не скрывал своего разочарования службой. Он писал: «Истлевая в гарнизоне, могу ли я загладить минувшее? А я полумёртвый готов был бы отправиться в поход, так сильно во мне желание заслужить кровью прежний проступок».

Такой случай в Дербенте представился лишь раз, когда в августе 1831 года город был осаждён войсками первого имама Дагестана Кази-Муллы. Город выдерживал тяжелейшую осаду, пока подоспевшие русские войска не опрокинули неприятеля. Бестужев вспоминал об этих днях с воодушевлением и мальчишеским задором. Лишь после боя он обнаружил, что шинель его прострелена в двух местах, а ещё один выстрел раздробил шомпол его ружья.

Тоскливые однообразные дни вернулись, и, казалось, надолго… Но судьбе было угодно, что именно в этот период талант Бестужева заиграл новыми красками и привёл его к литературной славе, не идущей ни в какое сравнение с популярностью 1820-х годов.

***

Для борьбы с приступами грусти Бестужев часто уезжал в горы, где наслаждался картинами дикой природы и общался с местными жителями. Он изучал «татарский» (азербайджанский) язык и легко сходился с местными жителями. Переодевшись в традиционную одежду горцев, он тайком от начальства участвовал в их бурных застольях. В разговорах с сослуживцами даже поэтизировал горцев, называя их истинными бойцами.

Полученный опыт Бестужев использовал в своих литературных произведениях. Его повести «Аммалат-бек», «Мулла-Нур» и этнографические записки завоевали популярность в Петербурге. Именно Марлинский, а не Лермонтов или Толстой, первым открыл русским читателям красоту и самобытность Кавказа.

«Восточная» тема вошла в моду благодаря поэмам Байрона, но знаменитый поэт не мог быть очевидцем многих событий (возвращение паладинов из Святой земли, осада Коринфа и т.д.), да они и не были важны – герой-бунтарь может оказаться в любой стране, которая служит лишь декорацией для его душевных метаний.

В случае с Марлинским всё иначе: автор находится в гуще описываемых событий, участвует в боевых действиях, прекрасно знает и русского солдата, и надменного горца, их быт, манеру речи – и всё это не могла не почувствовать читающая публика.

Вот что пишет полковник, военный историк Кавказа о влиянии на него в юности прозы Марлинского: «Не стану распространяться об энтузиазме, с каким я восхищался “Аммалат-беком”, “Мулла-Нуром” и другими очерками Кавказа, довольно сказать, что чтение это родило во мне мысль бросить всё и лететь на Кавказ, в эту обетованную землю, с её грозною природою, воинственными обитателями, чудными женщинами, поэтическим небом…»

Интерес к Кавказу был действительно велик. Светская молодёжь, уставшая от скуки салонов, считала, что только на Кавказе кипят подлинные страсти, только там любят и ненавидят по-настоящему, только там имеют значение слова «долг», «честь», «доблесть». Сама смерть на Кавказской войне представлялась не страшным исходом, а славным подвигом!

***

Итак, Бестужеву было разрешено выступать в печати, но «без указания имени сочинителя». С 1830 года в различных журналах начали появляться повести, подписанные «А. М.» и «А. Марлинский». Конечно, цензура свои коррективы вносила, а ранние произведения могли публиковаться без имени автора, а то и с изменённым названием. Так, повесть «Замок Эйзен» была опубликована под названием «Кровь за кровь».

Но, несмотря на это, повести Марлинского стали популярны, а собрание сочинений, изданное в 1832 году, сделало его ещё и модным писателем: произведения обсуждали ведущие литературные критики, а сам он стал известен как «Пушкин прозы». «Московский телеграф» называл Марлинского «первым прозаиком нашим», «Телескоп» писал о «луче высшего всеобъемлющего прозрения», что сверкает в его произведениях, издатели предлагали «любые условия»…

Тематика рассказов и повестей у Марлинского тех лет была широка. Помимо принёсшей славу темы Кавказа, он то вдруг обращался к давним событиям, рассказывая о вызволении из литовского плена русской дворянки в 1613 году («Наезды»), то грустно вздыхал об увядшей красоте когда-то прекрасной девушки («Часы и зеркало»), то заставлял читателя переживать недюжинные страсти («Испытание»), то бросал его в бушующие волны («Фрегат “Надежда”», «Мореход Никитин»).

Знатоки и раньше узнавали неповторимый стиль писателя, многие помнили, что молодой критик подписывал свои статьи как «Марлинский», а после выхода собрания сочинений, где новые произведения Марлинского были перемешаны с повестями Александра Бестужева из «Полярной звезды», псевдоним был раскрыт.

В каком ключе развивался бы писательский талант Марлинского в дальнейшем, сказать трудно, но в отдельных произведениях 1830-х годов можно заметить попытку отойти от романтизма в сторону нового направления – реализма. Так, в одном из самых популярных своих произведений – повести «Страшное гаданье», несмотря на влияние писателей-романтиков, в частности Гофмана (явь – сон), Марлинский обратил пристальное внимание на быт и нравы крестьян, приправив сюжет русским фольклором и присущей народным верованиям мистикой. В «Мореходе Никитине» море ещё угрожает романтически-свирепыми волнами, как и в раннем рассказе «Ночь на корабле», ещё за эпиграф берётся цитата из «Корсара» Байрона, но сама история основана на реальных событиях, а главный герой, Никитин (не имеющий отношения к знаменитому путешественнику Афанасию), имел реального прототипа – Матвея Герасимова, пленённого англичанами вместе с судном, но сумевшего освободиться и вернуться в Россию с трофейным кораблём.

***

Писатель и его произведение часто составляют единое целое. А вот как они друг на друга влияют? Удивительно, но при многочисленных (и часто справедливых) упрёках позднейшей критики в «ходульности» персонажей и надуманности сюжетных поворотов, многие события, отражённые в произведениях Марлинского, были знакомы писателю не понаслышке, а ситуации вымышленные вдруг самым роковым образом вторгались в реальную жизнь.

Приведём три неоднозначных и малоизвестных факта из жизни Александра Бестужева-Марлинского.

1. Тема дуэли, защиты чести проходит красной нитью, пожалуй, через всё творчество писателя. По утверждению сестры Бестужева Елены, в молодости Александр трижды дрался на дуэли и трижды стрелял в воздух. Это требовало немалого мужества, поскольку по дуэльному кодексу стрелять вверх можно было только после выстрела соперника – выстреливший в воздух первым считался уклонившимся от поединка. Молодая кровь играла, дуэли происходили, скорее всего, по мелочным поводам, но Бестужев бесстрашно становился к барьеру и выдерживал огонь противника.

2. Тема женской верности и супружеской измены довольно часто возникала в произведениях Марлинского и, похоже, вызывала некий мистический и благоговейный страх у писателя. В повести «Кровь за кровь» убийство мужа – злодея и тирана – не приносит влюблённым счастья. Они уже у алтаря, но в этот момент в церковь верхом на коне врывается призрак убиенного; жених растоптан конскими копытами, а невеста увезена в лес и похоронена заживо… Из-за преступной страсти в могиле вместе с возлюбленной оказывается и герой «Страшного гаданья». Демонический незнакомец бросает их туда после совершённого злодеяния: увезя чужую жену, любовник ещё и обагрил руки кровью мужа. К счастью, на деле всё оказывается только кошмарным сном, привидевшимся герою на кладбище во время народного обряда. Но грозное предостережение услышано – «Я дал слово не видеть более Полины и сдержал его».

В повести «Фрегат “Надежда”» безупречный в своих поступках капитан корабля Правин влюбляется в замужнюю женщину, и та отвечает ему взаимностью. Появление мужа во время тайного свидания на этот раз не приводит к трагической развязке – князь, убедившись в неверности жены, отпускает её. Ничто более не препятствует соединению любящих сердец, но… Правин получает тяжелейшую травму во время шторма и умирает с именем любимой на устах, а сама княгиня Вера тоже ненадолго задерживается на этом свете… Кажется, само Провидение восстаёт против незаконной любви! Однако ни страх перед Божьим Судом, ни боязнь крупных неприятностей на грешной земле не останавливали Марлинского – он заводил многочисленные романы с замужними женщинами и не всегда их скрывал.

3. Повесть «Испытание» относится к числу самых популярных произведений Бестужева-Марлинского. Главный герой князь Гремин обращается к своему лучшему другу майору Стрелинскому с необычной просьбой – поухаживать за своей возлюбленной, графиней Звездич, с целью проверить её любовь и верность. Эта ситуация раздражала Белинского своей «надуманностью» и вызывала недоумение у простого читателя. Действительно, странное «дружеское» поручение… Кто бы мог предположить, что литературный вымысел войдёт в жизнь самого автора и приведёт к трагедии?

Находясь в Дербенте, Александр влюбился в девятнадцатилетнюю дочь унтер-офицера (к тому времени уже умершего) – Ольгу Нестерцову, и девушка ответила ему взаимностью. Писатель неоднократно расхваливал добродетели возлюбленной в кругу товарищей. Один из них усомнился в стойкости Ольги. Было ли заключено пари – неизвестно, но Бестужев не стал препятствовать такому «испытанию». Спустя некоторое время сослуживец заявил, что выиграл спор и привёл некие доказательства… В феврале 1833 года Ольга Нестерцова пришла к Бестужеву на квартиру, якобы за шитьём. Вскоре раздался выстрел… Ольга была смертельно ранена, но прожила ещё около двух суток. Девушка просила не винить Александра, называя причиной произошедшего несчастный случай. И тому вроде бы было объяснение. Что же произошло на самом деле, мы, скорее всего, никогда не узнаем. Предсмертным словам девушки поверили, и обвинение против Александра Бестужева не выдвигалось.

***

Итак, в середине 1830-х годов Бестужев-Марлинский находился в зените славы, и самое время поговорить о его влиянии на писателей-современников. Не останавливаясь на творениях целой армии подражателей, не оставивших серьёзного следа в литературе, заострим внимание лишь на фигурах первой величины. В критике разных периодов отмечалось, например, что повесть А.С. Пушкина «Выстрел» и начало «Пиковой дамы» написаны «совершенно в манере Марлинского»; отголоски повести «Кровь за кровь» слышны в «Страшной мести» Н.В. Гоголя, а дух народных преданий, пронизывающий «Страшное гаданье», проникает в «Бежин луг» И.С. Тургенева. Напрямую перекликаются тематически повесть Марлинского «Испытание» и «Маскарад» Лермонтова. Бесчисленны параллели между «Аммалат-беком», другими повестями и рассказами о Кавказе и «Героем нашего времени». Похожи не только имена персонажей (Аммалат – Азамат), но и их отношение к русскому офицеру, описание деталей и т.п. Тон и характер речи Мцыри в одноимённой поэме – во многом «аммалатовские».

Нельзя не отметить, что Бестужев-Марлинский не ограничивал своё творчество только прозой. Стихи он тоже писал, и самое значительное его стихотворное произведение – поэма «Андрей, князь Переяславский», первая часть которой была опубликована в 1828 году (правда, анонимно), – заслуживает особого внимания. Нет смысла цитировать лермонтовский «Парус», его знает наизусть каждый образованный человек. Но вот строки Александра Бестужева, написанные на четыре года раньше шедевра Михаила Лермонтова, мало кому известны:

Белеет парус одинокий,
Как лебединое крыло,
И грустен путник ясноокий;
У ног колчан, в руке весло.

Подобный список можно было бы продолжить…

***

Но вернёмся к последнему этапу жизненного пути Бестужева-Марлинского. В 1834 году он был переведён из Дербента в Ахалцых, где наконец-то был произведён в унтер-офицеры. Бестужев писал, что это производство он «выстрадал и выбил штыками»…

Известие о смерти Пушкина застало Бестужева в Тифлисе. Он попросил тифлисского священника из монастыря Святого Давида отслужить на могиле Грибоедова панихиду по двум Александрам:

«Я плакал тогда, как плачу и теперь, горькими слезами, я плакал над другом и товарищем по оружию, оплакивал самого себя. А когда священник возгласил “За убиенных бояр Александра и Александра”... этот возглас показался мне не только воспоминанием, но и предсказанием... Да, я чувствую, что моя смерть будет насильственной, необычной и уже недалёкой».

И действительно, по словам сослуживцев, Марлинский начал много рассуждать о близкой смерти, а потом написал завещание, по которому всю одежду оставлял денщику, бумаги и другие вещи просил отослать брату Павлу в Петербург. «Прошу благословения у матери, целую родных, всем добрым людям привет русского» – так заканчивалось завещание.

В апреле 1837 года Бестужев прибыл в Кутаиси и поступил в Грузинский гренадерский полк. 7 июня 1837 года в сражении при мысе Адлер русские войска опрокинули горцев и те стали поспешно отступать. Александр Бестужев с горсткой смельчаков бросился в погоню. Этот небольшой отряд попал в окружение и был уничтожен. Но среди погибших тела Марлинского не нашли…

Война – явление жестокое и суровое, чудес в ней меньше, чем на страницах романов, и вывод напрашивался очевидный – горцы забрали тело с собой; к тому же через несколько дней пистолет Марлинского был найден после боя в ауле на теле одного из убитых жителей.

Но разве такое объяснение могло удовлетворить многочисленных поклонников его писательского таланта? Разве смерть, пусть и героическая, могла так рано поставить точку в судьбе писателя-романтика? По Петербургу и Москве, не говоря об офицерских и солдатских кругах, поползли самые невероятные слухи. Говорили, что Марлинский подстроил собственную смерть, а завещание было лишь ловким ходом; было «достоверно» известно, что писатель где-то скрывается, регулярно пишет сестре, а может быть, и публикуется под новым псевдонимом… Но самая яркая легенда, особенно распространённая среди солдат Отдельного Кавказского корпуса, гласит, что Бестужев перешёл к горцам, принял ислам и возглавил их войска под именем имама Шамиля…

***

В 1840-х годах интерес к творчеству Марлинского заметно упал. Победное шествие реализма не способствовало популярности романтических произведений; читателей 40-х, а в особенности 60-х годов, интересовали уже другие, более демократические герои, увлечённые глубокой и острой социальной проблематикой.

Немалую роль в снижении интереса к произведениям знаменитого романтика сыграли и статьи В.Г. Белинского, который, отдавая должное новаторству писателя, уже в 1830-е годы считал его сочинения несовременными. Критика, начатая в «Литературных мечтаниях», продолжилась и в статье «О русской повести и повестях г. Гоголя». Она имела большое значение для утверждения «гоголевского направления» в литературе. Вот лишь несколько цитат из статей Белинского:

«Русские персонажи повестей г. Марлинского говорят и действуют как немецкие рыцари; их язык риторический, вроде монологов классической тра­гедии…»;

«Марлинский – это не реальная поэзия – ибо в его произведениях нет истины жизни, нет действительности, такой, какая она есть: в них всё придумано, всё рассчитано… как это бывает при делании машин…»;

«…это [произведения Марлинского] внутренность театра, в которой искусственное освещение борется с дневным светом и побеждается им»;

«…доказавши, что имеет талант, [Марлинский] не сделал почти ничего».

Впрочем, Белинский – натура горячая, беспощадная в борьбе со всем старым и отжившим, легко увлекаемая потоком критического осознания действительности – очень часто не был последователен в своих суждениях. Так, к 1848 году относится высокая оценка критика: Марлинский «пролетел в литературе ярким метеором, который на минуту ослепил всем глаза и – исчез без следа…». И, заканчивая рецензию на полное собрание сочинений писателя, он всё-таки признал: «…Марлинский навсегда останется замечательным лицом в истории русской литературы». Ну, а «зачинщиком русской, народной, повести» Белинский называл его гораздо раньше…

В советский период Бестужев-Марлинский не был предан забвению: выходили его избранные сочинения (иногда даже в нескольких томах), включались произведения и в сборники прозаиков XIX века. Советская критика не могла обойти стороной декабристское прошлое писателя, но учитывалась и критика Белинского, и то обстоятельство, что лишь с большой натяжкой можно было разглядеть в творчестве Марлинского недовольство самодержавием, крепостным правом и т.п. Поэтому в целом, выделяя его из общего списка писателей-романтиков той поры (уступал он, пожалуй, только В.Ф. Одоевскому), критики оставляли ему лишь место «любопытного памятника», подготовившего почву для писателей-реалистов.

***

Литература, как и история, не знает сослагательного наклонения. ЧТО БЫЛО БЫ? И всё же хочется продлить такую яркую писательскую жизнь хотя бы в воображении…

Что было бы, если бы Александр Бестужев не участвовал в декабрьском восстании? Скорее всего, он бы много печатался, и в его творчестве рано или поздно произошёл бы вполне закономерный переход от романтизма к реализму. А в этом случае, по словам того же Белинского, он мог, как прозаик, затмить Гоголя и Тургенева.

Что было бы, если бы писатель не погиб, а прожил бы ещё несколько десятков лет? Вполне вероятно, что, получив прощение от императора, полностью сосредоточившись на творчестве и развивая свой неповторимый стиль, он обогатил бы русскую литературу принципиально новыми произведениями, изменившими бы общий ход её развития.

Что было бы, если бы Бестужев-Марлинский родился в другую эпоху? Ведь появившись на свет на два года раньше Пушкина, он впоследствии был обречён светить звёздочкой в лучах солнца. Впрочем, эта участь постигла и многих других талантливых писателей пушкинского поколения…

***

Полагаем, что и сегодня не стоит говорить о «забытом», «неизвестном» писателе Александре Бестужеве-Марлинском. Да, он не так известен, как Пушкин, Лермонтов, Толстой… Но найти его произведения несложно – издание его книг продолжается. Например, в этом году в серии «Rugram-классика» вышел сборник «Рассказ офицера», состоящий из нескольких «кавказских» новелл Марлинского, а его рассказ «Страшное гаданье» входит ежегодно во все святочные сборники. В Интернете регулярно появляются новые статьи о жизни и творчестве писателя, а также о ранее неизвестных фактах его биографии (конечно, нуждающиеся в серьёзной проверке!). И это вполне логично: ведь даже в эру высоких технологий не исчез дух эпохи Бестужева-Марлинского – романтический дух благородных горцев, доблестных рыцарей, тонких акварельных красавиц и мечтательных скитальцев-моряков.

Старший редактор Филологического центра

издательства «Русское слово»

Евгений Парфёнов