Несколько фактов из жизни Константина Симонова, почерпнутых из «Автобиографии»

Пережитого и сотворённого Константином Михайловичем Симоновым с лихвой хватило бы на несколько жизней. Его деятельность была не просто насыщенной – она была многогранной, разнонаправленной: поэт, прозаик, драматург, очеркист, автор воспоминаний, переводчик, киносценарист, военный корреспондент, главный редактор «Литературной газеты» и журнала «Новый мир», генеральный секретарь Союза писателей СССР, политический и общественный деятель…

В центре нашего внимания – поэтическое наследие Симонова, причём вне рассмотрения останутся его переводы, многие поэмы. Разговор пойдёт лишь о некоторых поэтических произведениях: таковы требования жанра.

Наиболее полно и подробно К.М. Симонов рассказал о себе в «Автобиографии» 1978 года, опубликованной в первом томе 10-томного собрания сочинений. Она была предоставлена издателям сыном поэта А.К. Симоновым. Все последующие биографии в событийной части почти дословно или реферативно повторяют этот основной источник сведений о жизни и деятельности К.М. Симонова.

Он родился 15 (28) ноября 1915 года в Петрограде в семье генерал-майора Симонова и княжны Оболенской. Родители назвали его Кириллом, но это имя он носил до конца 30-х годов, когда стали появляться в печати его произведения. Недостатки в артикуляции вызывали у автора чувство неловкости и стали причиной смены имени.

Родной отец пропал без вести на полях сражений Первой мировой войны, и воспитывал мальчика А.Г. Иванишев, полковник царской армии, после событий Октября 1917 года перешедший на сторону советской власти, при которой он стал военспецом, как тогда называли бывших царских офицеров, начавших сотрудничество с новой властью.

В автобиографии К. Симонов писал: «…детство провёл в Рязани и Саратове. Моя мать работала то машинисткой, то делопроизводителем, а отчим, в прошлом участник японской и германской войн, был преподавателем тактики в военном училище». Мальчик долгие годы жил среди военных, в армейской атмосфере: «Наша семья жила в командирских общежитиях. Военный быт окружал меня, соседями были тоже военные, да и сама жизнь училища проходила на моих глазах. За окнами, на плацу, производились утренние и вечерние поверки». Это во многом определило основную тематику его произведений. Об этом строки из «Автобиографии»: «Атмосфера нашего дома и атмосфера военной части, где служил отец, породили во мне привязанность к армии и вообще ко всему военному, привязанность, соединённую с уважением. Это детское, не вполне осознанное чувство, как потом оказалось н поверку, вошло в плоть и кровь».

В 1930 году Симонов окончил семилетку и поступил в ФЗУ (школа фабрично-заводского ученичества), где приобрёл специальность токаря. «Вспоминая теперь это время, – отметил Симонов в “Автобиографии”, – я думаю, что были две серьёзные причины, побудившие меня поступить именно так, а не иначе. Первая и главная – пятилетка, только что построенный недалеко от нас, в Сталинграде, тракторный завод и общая атмосфера романтики строительства, захватившая меня уже в шестом классе школы. Вторая причина – желание самостоятельно зарабатывать. Мы жили туго, в обрез, и тридцать семь рублей в получку, которые я стал приносить на второй год фабзавуча, были существенным вкладом в наш семейный бюджет».

Тяга к сочинительству проявилась у Симонова довольно рано. Он начал писать стихи в 1932 году, а в 1936 году в журналах «Молодая гвардия» и «Октябрь» появились его первые публикации. В 1934–1936 годах он был студентом Вечернего рабочего литературного университета, в 1938 году окончил Литературный институт имени А.М. Горького, затем два года был аспирантом Института истории, философии и литературы, однако аспирантуру оставил, так как был направлен в командировку в Монголию, где участвовал в качестве военного корреспондента в событиях на Халхин-Голе и озере Хасан.

Предчувствие будущего

В предисловии к 10-томному собранию К.М. Симонова, в статье «На штыках принесённое временем» Л. Лазарев писал о том, что «почти всё, что написано Симоновым, будь то стихи или пьесы, очерки или дневники, повести или романы, посвящено войне. Даже то, – пусть не покажется это парадоксом, – что создано было в мирные ещё, предвоенные годы».

Это утверждение литературоведа справедливо, но нуждается в уточнении. Поэтическое творчество К. Симонова значительно полнее и разнообразнее. Симонов начал свою литературную деятельность как автор исторических, в основном эпических произведений («Ледовое побоище», «Суворов»), и наряду с этим в предвоенный период им написаны лирические поэмы «Пять страниц» и «Первая любовь». Цикл «С тобой и без тебя» составили стихотворения, сочетающие в себе лирическое и эпическое начала, и стихотворения, которые относятся к жанру любовной лирики.

Симонов сумел не просто описать трагические и героические события, связанные с обстановкой у наших восточных границ, с гражданской войной в Испании, но и провидчески оценить их. Так, в одном из ранних своих стихотворений «Новогодний тост», опубликованном 1 январе 1936 года в газете «Известия», он писал:

Своей судьбе смотреть в глаза
                                                   надо
И слушать точки и тире
                                                   раций.
Как раз сейчас, за тыщу вёрст,
                                                   рядом,
За «Дранг нах Остен» – пиво пьют
                                                   наци.

В 8 номере журнала «Знамя» было опубликовано стихотворение, посвящённое памяти героя гражданской войны в Испании Мате Залки.

Венгерский писатель Мате Залка (его настоящее имя и фамилия Бела Франкль) был пламенным революционером, военным деятелем, активным участником гражданских войн в России и Испании. Генерал Лукач был его боевой псевдоним. Командовал 12-й интернациональной бригадой, сражавшейся против испанского диктатора Франко и гитлеровских войск. В одном из боёв погиб от осколка гранаты.

Искренним пафосом окрашены строки поэта о легендарном Мате Залке:

…Он в Гамбурге был под огнём,
В Чапее о нём говорили,
В Хараме слыхали о нём.

Давно уж он в Венгрии не был,
Но где бы он ни был – над ним
Венгерское синее небо,
Венгерская почва под ним.

Стихотворение «Однополчане» было написано не в годы Великой Отечественной войны, а в 1938-м. Военный корреспондент Симонов писал:

Но будет день – и по развёрстке
В окоп мы рядом попадём,
Поделим хлеб и на завёртку
Углы от писем оторвём,

а через одно четверостишие – пророческое:

Под Кёнигсбергом на рассвете
Мы будем ранены вдвоём,
Отбудем месяц в лазарете,
И выживем, и в бой пойдём.

Предгрозовое предчувствие было присуще не только Симонову. Многие в СССР жили ожиданием будущей войны. Среди них и М.В. Исаковский. По состоянию здоровья – очень плохое зрение – он не участвовал в военных событиях: ни в Финляндии, ни на Дальнем Востоке. Но удивительно точно передал чувства не только свои, но и граждан страны. В статье «История двух песен» Исаковский отмечал: «Время тогда всё-таки было тревожное. Мы все уже предчувствовали войну, хотя и не знали точно, когда и откуда она может прийти. Впрочем, мы не только предчувствовали, что война будет, но в известной мере уже переживали её: ведь в 1938 году ещё пылало пламя войны в Испании, в том же году Красная Армия вынуждена была вести тяжёлые бои с японскими самураями у озера Хасан и на западных наших границах».

Схожие ощущения переданы в строках стихотворения В.А. Луговского «Полковник Соколов» (1937):

Льётся танков
          тягостный поток.
          В Нюренберге
Гитлер низколобый
          руку простирает
          на восток.

Каждый по-настоящему талантливый поэт – провидец, потому что литература не только и не столько фиксирует настоящее, сколько предсказывает и во многом определяет наше будущее. Надо только уметь читать и понимать эти строки.

«Если дорог тебе твой дом…» Родина и война

Защита родной земли – сквозная тема в творчестве Симонова. Эта тема в каждом произведении обрастает новыми сюжетными деталями, передаётся новыми интонациями. Тема огромна, и, чтобы раскрыть её значение для поэта хотя бы в первом приближении, потребуется специальное исследование, и не одно. Осознавая это, я выбрал для характеристики всего несколько произведений из написанного в 1941–1945 годах: стихотворения, ставшие классическими в советской поэзии военных лет. Некоторые из них вошли в школьные учебники и, я уверен, должны остаться в них навсегда. Они, кажется, всем известны и вроде бы хорошо изучены. Но это не так. Настоящее произведение литературы не может быть до конца прочитано. Оно способно при всяком новом к нему обращении неожиданно, вдруг открываться новыми гранями, глубоким подтекстом, актуальными смыслами.

К числу таких произведений относится стихотворение «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины…», написанное в 1941 году. Жанровая форма «посвящение» имеет как в русской, так и европейской поэзии давнюю традицию. Для российских читателей она ассоциируется прежде всего с пушкинским посланием П.Я. Чаадаеву: «Любви, надежды, тихой славы…», хотя, конечно, и с целым рядом других классических произведений.

Стихотворение Симонова интересно не только гражданской позицией автора, точной характеристикой обстановки в первые месяцы Великой Отечественной войны. Интересно прежде всего как подлинное художественное явление. Известно, что зачастую именно первая строка стихотворения задаёт его тему и поэтическую интонацию. Картина непроходимых от бесконечных злых дождей военных дорог дополняется исторически точными и в то же время воссозданными, словно в живописи, образами усталых женщин, несущих в кринках, возможно, последние капли молока. При этом кринки эти вызывают другой, неожиданный художественный образ: прижатого к груди ребёнка. Одновременно с этими бытовыми деталями и лирическими персонажами возникает исторический, как бы из русских летописей пришедший образ русской женщины, матери, жены, солдатки, благословлявшей воина перед походом на врага, «слёзы свои вытиравшей украдкою»…

Лирическая тема, таким образом, разворачивается параллельно с эпической темой и находит разрешение в афористически выверенном образе Родины:

По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.

Нас пули с тобою пока ещё милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я всё-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,

За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.

Сюжеты, темы, образы произведений, написанных в годы Великой Отечественной войны, Симонов черпал из реальной жизни, полной противоречий: здесь и героические события (нашедшие отражение, например, в стихотворении «Майор привёз мальчишку на лафете…»), и трагические, связанные с оставлением наших городов и сёл. Так, стихотворение «Безымянное поле», написанное в тяжёлом 1942 году, начинается с горьких строк об отступлении, оставлении погибших на поле боя:

Опять мы отходим, товарищ,
Опять проиграли мы бой,
Кровавое солнце позора
Заходит у нас за спиной.

Мы мёртвым глаза не закрыли,
Придётся нам вдовам сказать,
Что мы не успели, забыли
Последнюю почесть отдать.

Тема «виноватых без вины», личной ответственности за всё происходящее раскрыта другим современником Симонова – А.Т. Твардовским. С особой силой этот мотив прозвучал в его стихотворениях «Я убит подо Ржевом…», «Я знаю, никакой моей вины…» и «Лежат они, глухие и немые…», в афористических строках поэмы «За далью – даль»:

Я жил, я был – за всё на свете
Я отвечаю головой.

Для солдат, готовых к бою и готовых к смерти на поле боя, высокие нравственные представления были не рассудочными, отвлечёнными понятиями, а глубинными основами жизни. Так об этом сказал Симонов в стихотворении 1943 года «Дом в Вязьме»:

В ту ночь, готовясь умирать,
Навек забыли мы, как лгать,

Как изменять, как быть скупым,
Как над добром дрожать своим.

Хлеб пополам, кров пополам –
Так жизнь в ту ночь открылась нам.

И потому с тревогой и чувством глубокой нравственной боли К.М. Симонов отмечает, что события минувшей войны становятся всего за десяток послевоенных лет «немодной» темой:

Зима сорок первого года –
Тебе ли нам цену не знать!
И зря у нас вышло из моды
Об этой цене вспоминать.

Однако сам поэт с этой темой неразлучен:

Зима сорок первого года,
Как совесть, заходит ко мне…

Это стихотворение 1956 года определило болезнь нового поколения и предупредило нас, сегодняшних, об опасности забвения уроков Великой Отечественной войны и подвига солдат.

Темы подвига, фронтовой дружбы, готовности к самопожертвованию раскрывались не только в лирике, но и в поэтическом эпосе Симонова. В полной мере они отразились в его «Сыне артиллериста», впервые опубликованном в газете «Красная звезда» за 7 декабря 1941 года.

Симонов определил жанр произведения как поэму. Поэту надо верить, тем более что основные признаки поэмы в «Сыне артиллериста» присутствуют. Однако кажется: вполне можно воспринимать этот текст и как балладу.

Баллада – лиро-эпическое произведение с героическим или фантастическим сюжетом. Эти признаки жанра обнаруживаются в «Сыне артиллериста». Сюжет его не осложнён: дружба двух офицеров; воспитание в условиях армейского быта сына одного из них – майора Петрова; известие о его смерти в бою; назначение Лёньки в артиллерийскую часть под командованием майора Деева; нравственный выбор командира, обязанного послать лейтенанта Петрова почти на верную смерть; подвиг Лёньки.

Скрепляет сюжетные линии рефрен:

Держись, мой мальчик: на свете
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла!

«Сын артиллериста» традиционно воспринимался как произведение героико-патриотическое, пафосное. Оказалось, возможно и иное прочтение.

Это понимание проявилось во время олимпиады школьников «Россия и Беларусь: историческая и духовная общность». На конкурсе чтецов одной из олимпиад школьники исполняли произведения К. Симонова «Родина», «Ты помнишь, Алёша, дорогие Смоленщины…», «Майор привёз мальчишку на лафете…», «Открытое письмо». Две конкурсантки выбрали для своего выступления балладу «Сын артиллериста». Одна из них при хорошем чтении пыталась передать героическое начало стальным интонированием, что было ожидаемо. Чтение другой школьницы стало откровением и неожиданностью. Вначале прозвучало несколько аккордов на гуслях, тем самым было задано ожидание песенно-былинного строя. Чтец начал отрешённо, сообщая предысторию жизни героев: майоров Деева и Петрова, Лёньки. На фоне переливов гуслей это звучало как нечто далёкое, летописное. Интонационно чтение было лирическим, иногда, например, когда речь шла о поступлении Лёньки в часть майора Деева, с тёплой задушевностью:

Всё те же детские губы,
Тот же курносый нос.
А что усы – так ведь это
Сбрить! – и весь разговор.

И даже в тех строках, где передан подвиг лейтенанта Петрова, корректировавшего огонь наших батарей из вражеского тыла, интонации были, безусловно, особые, передающие напряжение боя и глубоко внутренние переживания Лёньки в момент, когда он принял решение вызывать огонь батарей на себя.

«Сын артиллериста» открылся по-новому: как лиро-эпическое произведение.

Лирический голос поэта

В 1938 году вышла в свет лирическая поэма «Первая любовь», сразу полюбившаяся читателям. В поэмах проявилось умение Симонова поэтически точно и просто, не вычурно создать психологический портрет и по‑человечески привлекательный живой образ – не только центральных лирических героев, но и персонажей второго плана.

В поэме «Пять страниц» появляется важный для Симонова мотив – мотив письма, который станет значимым элементом в художественном мире его произведений. Сюжет «Пяти страниц» прост, события, изложенные в неотправленном письме, сложны. Рассказчик, от чьего имени ведётся повествование, связывается у читателя с образом самого поэта: он не только читает «забытое кем-то письмо», он говорит о себе как о человеке пишущем: «В ленинградской гостинице, в той, где сегодня пишу я…» Письмо по-настоящему его взволновало: «Я не просто прочёл – я, как путник, прошёл то письмо». Лирический персонаж с горечью пишет о несостоявшемся счастье. Его письма подробны, и, скорее всего, в них сказано то, что не скажется устным словом. Первые письма о любви; вторые – о привычке говорить о любви: «В меру кратких и будничных, в меру длинных и нежных». Знаком начала конца становятся слова «в меру». Третьи – «умные письма», где есть всё, кроме нежной и трепетной страсти, порыва, затаённой и сильной любви.

В каждой странице – исповедь о любви, высокой, когда «о чём-то совсем не постельном, лёжа рядом, часами» могли говорить. Здесь и первый сигнал угасания любви: появившиеся «распри», «неурядицы». Они были отложены на потом, до возвращения домой. Каждая страница письма – этап отдаления двух ещё вчера близких людей, тонко чувствовавших и понимавших друг друга.

Письмо не отправлено. Почему? Наверное, потому что уже ничего не поправить. Адресант уезжает. Куда? Куда-то. В никуда.

Смятые листки, прочитанные рассказчиком вместе с его читателями, поведали не только о его авторе. Они стали откровением для многих, переживших трагедию распада, и предупреждением для тех, кто по признакам, означенным в письме, сможет избежать потерю любви.

Тема любви, верности, мотив «другого» появляются в стихах Симонова вновь и вновь. В стихотворении 1941 года «Мы не увидимся с тобой…» спасением для вдовы солдата, павшего в бою, станет не рассказ однополчанина, пытавшегося святой ложью утешить жену друга, но «другой»:

Её спасём не мы, а тот,
Кто руки на плечи положит,
Не зная мёртвого, придёт
И позабыть его поможет.

И нет осуждения в строках поэта. Обвинять эту женщину нельзя, неправильно. Не все смогли остаться верными памяти единственного человека. И та, которой «другой» «руки на плечи положит», по-человечески неподсудна.

Совершенно иная позиция поэта в его стихотворении 1943 года «Открытое письмо». В нём Симонов «от имени всего полка» резко осуждает женщину из города Вичуга не за то, что, пока муж на войне, нашла себе другого. Эта ситуация случается, к сожалению, и во время войн, и в мирное время. Дело в том, что её письмо дышит «тупой грубостью», низменными инстинктами, пошлостью. Обнаруживает отсутствие даже элементарных представлений о морали. Послушайте запись стихотворения в исполнении автора. И без всяких комментариев вы всё поймёте, интонации К. Симонова безупречно точны и передают главное: поступок женщины из города Вичуга – предательство. Симонов не прячется за образом литературного, вымышленного персонажа. Завершая письмо, он подводит жёсткий итог и, как принято в письмах, подписывает ответ своей настоящей фамилией, что придаёт стихотворению ещё более убедительный смысл:

Примите же в конце от нас
Презренье наше на прощанье.
Не уважающие вас
Покойного однополчане.
По поручению офицеров полка
          К. Симонов

Мотивы верности, умения ждать и хранить в сердце любовь становятся ведущими в ряде стихотворений поэта. Показательно, что в том же 1943 году Симонов пишет стихотворение «Жёны», противопоставляя их образы персонажу из «Открытого письма». Стихотворение, опубликованное в газете «Красная звезда», имело заголовок «Трое». Оно не вполне устраивало поэта, и в следующей публикации он заменил название на более точное – «Солдатский разговор». В окончательном варианте поэт нашёл оптимальное название – «Жёны». В перерыве между боями в новогоднюю ночь ведут разговор бойцы. Они рассуждают о самых близких для них – о жёнах, оставшихся в тылу. В их сознании это труженицы, хозяйки, заботливые матери, хранительницы семейного очага. Они верят клятве верности, которую давала молодая жена, провожая мужа на войну:

Я, с молодой простясь женою,
Взял клятву, чтоб верна была.

Я клятве верю, – коль не верить,
Как проживёшь в таком аду?

Третий боец молчит, лишь вздыхает печально:

Он думал о своей – о той,
Что с лета прошлого молчала
За чёрной фронтовой чертой...

Важно, что стихотворение было впервые опубликовано в газете – она быстрее, чем журналы, доходила до солдат, их жён и близких, оставшихся в тылу.

В 1941 году, в разгар тяжёлых кровопролитных боев, Симонов написал одно из самых пронзительных стихотворений о любви, верности, столько раз спасавших бойцов в неравных схватках. «Жди меня, и я вернусь…» с посвящением Валентине Серовой. Стихотворение вошло позднее в лирический цикл «С тобой и без тебя». Некоторые исследователи определяют его жанровую форму как «мольба», другие – как «молитва». Читателями на фронте и в тылу это стихотворение воспринималось как нечто совершенно личное, как «про меня» и «для меня». И после войны, и сейчас оно, несмотря на быстротечность времени, не затерялось в книжных хранилищах.

В 1943 году К. Симонов и А. Столпер написали сценарий на основе стихотворения «Жди меня…». Специально для фильма Симоновым была написана «Песня Лизы», в котором звучат мотивы, вызывающие прямые ассоциации со стихами поэта о любви и верности:

Сколько б ни было в жизни разлук,
В этот дом я привык приходить.
Я теперь слишком старый твой друг,
Чтоб привычке своей изменить.

Вместо итога

Совсем ничего не сказать о других гранях литературного наследия К.М. Симонова было бы неправильно. Картину дополнит сам поэт строками своей «Автобиографии». В ней он говорит о том, что большинство его военных публикаций, печатавшихся в годы войны в «Красной звезде», «Известиях» и «Правде», вошли затем в книги «От Балтики до Чёрного моря», «Югославская тетрадь», «Письма из Чехословакии». В годы войны Симонов «написал пьесы “Русские люди”, “Жди меня”, “Так и будет”, повесть “Дни и ночи” и две книги стихов “С тобой и без тебя” и “Война”, а сразу после войны пьесу “Под каштанами Праги”».

«В послевоенное время, – отмечает Симонов, – я продолжал работать в поэзии и драматургии, написал несколько пьес, среди которых “Русский вопрос” и “Четвёртый” считаю более удачными, чем другие. Выпустил три книги стихов – “Друзья и враги”, “Стихи 1954 года” и “Вьетнам, зима семидесятого...”, довольно много занимался поэтическими переводами».

Симонов отмечает, что он больше всего писал прозу: роман «Товарищи по оружи